Посиделки у Роси

п. Ильинский - А тут и крестьяне образованные

В какой-то момент Строгановы поняли, что для обслуживания своей вотчины лучше растить служащих всех рангов из среды своих крепостных. Учитывая, что сами Строгановы редко бывали в Ильинском, бразды правления были отданы целой группе служащих во главе с Управляющим. Для такой сложной работы требовались высокообразованные люди. Строгановы отличались тем, что отправляли на учёбу самых талантливых крепостных, которые после учёбы становились служащими в вотчине. Многие из них получали вольную, но оставались на службе у Строгановых. Так сложилась своеобразная социальная категория – «служителей». Эта группа служащих выполняла работу, свойственную «интеллигентским профессиям». Самостоятельно перейти из рядов крепостных крестьян или мастеровых в служащие было практически невозможно. Таким образом, из этой среды вышло много известных талантливых людей: краеведов (братья Ф.А. и В.А. Волеговы); лесоводы и археологи (А.Е. и Ф.А. Теплоуховы); автор первого пермяцко-русского и русско-пермяцкого словаря Н.А. Рогов; историки Вологдины; а также биологов, горных инженеров, художников, архитекторов, учителей.
К последним относились и мои предки Субботины.

Надо сказать, что Строгановы бережно относились к своим служащими крестьянам. Строгановские крепостные крестьяне отличались от общей массы крепостных своим здоровьем и образованностью. Это отмечал ещё Мельников (Печерский), в своём отчёте царю, когда посетил Ильинское
Из письма А.С. Строганова главноуправляющему имением Климову: «Помни, что ты сердцу моему ни спокойствия, ни сладкого удовольствия принести не можешь, когда хотя бы до миллионов распространил мои доходы, но отяготил бы чрез то судьбу моих крестьян»
Из статьи в «Пермских губернских новостях», 1861 г.: «В здешних крестьянах видны все признаки здорового и крепкого сложения. Большая часть их не имеет понятия о болезнях, чему способствует привычка их с самого младенчества к переменам погоды. Здесь не редкость увидать крестьянина, который в порядочный мороз идёт или едет с открытою шеей или грудью»

В Ильинском была больница, которой пользовались не только привилегированные классы, но и крестьяне.
Для крестьян была организована ссудная касса, для которой выделили 50 тысяч рублей и страхование строений. Крестьяне жили довольно зажиточно.
Детей служащих каждое лето вывозили в Крым для отдыха и оздоровления. Служащие пользовались особыми привилегиями.


Члены Ильинского окружного вотчинского правления 1900 г. Галочкой отмечен мой двоюродный прадед Михаил Перович Субботин. Одно время он также служил учителем. (Фотография из фонда Ильинского краеведческого музея).

Мои предки учительствовали не только в Ильинском, но и в других поселениях Строгановской вотчины. Так, мой прадед Субботин Фёдор Петрович - учитель народного училища Пожвинского завода Соликамского уезда, позднее служил в конторе имения графа Строганова в селе Ильинское. Скончался от тифозной горячки в 26 лет в 1885 году 27 июня в один день со своим сыном-младенцем, похоронен на старом кладбище. (Увы, старое кладбище на сегодня превратилось в гору, заросшую лесом и только несколько валяющихся надгробий).


Мой прапрадед, Пётр Михайлович Субботин, был не только учителем в Ильинском, но позже служил и смотрителем «столового дома» (пансиона при местном приходском училище)


Пётр Михайлович Субботин имел чин губернского секретаря, дослужился до чиновника 12 класса, личный почетный гражданин. Скорее всего, имел орден Святого Станислава 3 степени, которым награждали чиновником данного ранга за безупречную службу. На старом семейном фото орден зацарапан (видимо, из страха) моей двоюродной прабабушкой Ольгой, когда её дочь, Алевтину, арестовали во времена Сталинских репрессий.

Справка: Губернский секретарь — гражданский чин в 1772-1917 годах. Восходит к должности губернского секретаря, введённой в начале XVIII в. В губернских канцеляриях с 24 января 1722 г. впервые упоминается как гражданский чин XII класса. В дальнейшем чин Губернского секретаря перестал ассоциироваться только с должностью в системе органов местного управления, распространившись на всю систему государственных учреждений. Кандидат на присвоение чина Губернского секретаря необязательно был дворянином.
Правилами о порядке производства в чины по гражданской службе от 25 июня 1834 г. было установлено, что чин Губернского секретаря даёт его обладателю право на личное почётное гражданство. Закон от 9 декабря 1856 года «О сроках производства в чины по службе гражданской» установил, что для получения чина Губернского секретаря следовало не менее 3 лет прослужить в более низком чине — коллежским регистратором; столько же лет службы требовалось и для производства в высший чин. При получении чина за отличие срок мог сокращаться вполовину. За безупречную службу Губернский секретарь мог получить орден Станислава 3-й степени. Петлица или погоны чиновника имели две звёздочки диаметром 11,2 мм. на одном просвете, там же крепилась эмблемка (арматура) служебного ведомства. Данный чин просуществовал до 1917 г.
В Ильинском было построено несколько школ и образовательных заведений, в том числе Женское училище и Высшее начальное училище.

Воспитанники Высшего начального училища 1912 год Ильинское


Женское училище


Студенты из Ильинского, обучающиеся в высших учебных заведениях Санкт-Петербурга 1909 г.

Школа, которую мы увидели сегодня в Ильинском, оказалась более поздней постройки, чем та, в которой учительствовали наши предки. Но всё равно как было не запечатлеть себя на её фоне?

Моя земля – Ильинский (предистория и фамилия)

В посёлок Ильинский (основная цель моего путешествия) я ехала с особым трепетом.
Папина ностальгия по родине его матери, Марии Фёдоровны Субботиной, передалась мне с детства. Вряд ли папа знал Ильинский, ведь родился он в Уфе, в 1915 году, а в четыре года уже был вывезен в эвакуацию в Сибирь вместе со своим отцом, который, будучи юрисконсультом в правительстве Колчака, уезжал в Иркутск. Девятнадцатый год унёс отца, двадцатый забрал мать – началось сиротство моего папы.
Я думаю, что Ильинский, папа называл его «Ильинское», просто был воплощением образа его матери. Отсюда и такая тоска по этому месту. Он всю жизнь буквально бредил поездкой в этот край, но так и не собрался. Сегодня мечту воплощаю в жизнь я.

В начале своего поиска понятия не имела, где это самое Ильинское. Наивно полагала, что, если папа родился в Уфе, то и Ильинское должно быть где-то рядом. Действительно, Ильинское было и рядом с Уфой, и чуть ли не на каждом километре по всей карте России. Пока не нашла первый архивный документ с папиной анкетой, так и прибывала в географическом заблуждении.
И так, мы с роднёй едем на север от Перми, на реку Обву в посёлок Ильинский, которому исполнилось 437 лет. Это бывшая вотчина графского рода Строгановых,

Позволю себе небольшой экскурс в историю этого края, почерпнутых из замечательной книги, которую подарил мне, оторвав от сердца, мой пермский брат - Валерий Львович Москальков. «По мнению археологов, изученные остатки древнего Ильинского кладбища относятся скорее к первой половине XVII – началу XVIII века на месте сегодняшнего посёлка Ильинский располагался погост Обва, который во второй половине XVIII века в связи с постройкой храма Ильи Пророка был переименован в погост Ильинский.
До XVII века земли Обвенские населяли коми-пермяки. А ещё раньше обитали в этих краях финны и ещё множество племён с разных сторон.»
Вот и закралась у меня крамольная мысль: а не от тех ли финнов прибежала в моё ДНК аж 19% их кровушки? А что? А может быть! Может быть, не случайна у обитателей моей семьи такое нежное отношение к русскому Северу и Финляндии? Может быть, эти 19% тоскуют и не дают забыть, откуда пришли наши предки?
«Русские пришли в эти края поздно. Усиление православных традиций в среде жителей погоста Обвы начинает происходить во второй половине XVII века. Так что, переход коренного населения к христианству не был скоротечен. Коми-пермяки, принимая новую веру, ещё долго сохраняли свои языческие обычаи.
После перевода в 1771 году в село Ильинское Главного правления пермской вотчины Строгановых и возведения на месте церкви каменного храма Ильи Пророка о старом кладбище уже никто из местных жителей не помнил.
С 1771 года Ильинское стало культурным центром «строгановского» региона на Обве: здесь были живописные мастерские, театр, библиотека, школы, где крепостные получали профессиональное образование, Здесь находился вотчинский архив. »

В самой ранней писцовой книге по Перми Великой, составленной в 1579 году писцом Иваном Яхонтовым отмечены самые ранние именования людей, образованные (как современные фамилии) с помощью суффикса «-ов, -ев»: «в деревне Кривая Наволока (близ погоста Обва, ныне Кривец) крестьяне Субботка Худяков…»

Вот и приехали! Первое упоминание прародителя нашей фамилии: «Субботка Худяков». Так что, изначально-то мы «Худяковы» оказывается. А Субботка – имя, которое дадено-то, потому как дитё народилось в субботу!

«Худяковы – нельзя назвать полноценной фамилией, так как в те времена это были отчества, образованные от прозвища отца».
Видно, не отличался округлыми формами наш предок. А может, просто жили худо, отсюда и «Худяков».

«В следующей писцовой книге по Перми Великой (1623-1624) писца Михаила Кайсарова в деревне Кривец (бывшая деревня Кривая Новолока) сын Субботки Худякова именуется Офонькой Александровым сыном Субботиным. Александровым сыном он назван потому, что его отец наряду с некалендарным именем Суббота (Субботка) имел и календарное (христианское) имя Александр: наличие двух имён человека (крестильного и домашнего-бытового) было нормой того времени. Таким образом, от некалендарного имени Суббота (неполное уменьшительное – Субботка) образовано новое прозвищное отчество – Субботин, но нет именования по деду – Худяков. А далее новое прозвищное отчество Субботин уже передавалось по наследству и закреплялось как фамилия, существующая до настоящего времени»
Передача одного прозвища-фамилии по наследству делало удобным делопроизводство, так как было видно, кто является наследником и для сбора податей и повинностей.


Интересно то, что известные мне фамилии моей родни по браку тоже имели древние корни именно в этих местах (Поспеловы-поспевший; Старковы – старый; Гилев – Гиль –буйство, мятеж).
История фамилий, найденная в этой бесценной книге «Ильинский -425» коллективного авторства, настолько занимательная и говорящая, что невозможно оторваться от увлекательнейшего чтения. Я и впредь буду немного обращаться к этой книге с интересными фактами. Именно здесь были найдены и некоторые сведения о моих предках п. Ильинский.
А пока, дабы не утомлять читателя, делаю паузу для написания следующего кусочка впечатлений от моего путешествия в земли предков Субботиных.

«По живой семье да вострым ножичком…»

Год назад нашлись на просторах Интернета мои тётушки – аж, пять штук, и, аж, троюродные! Вот как! Чему я безмерно обрадовалась.
Правда, они меня все, кроме одной, называли на «Вы». Тётушки на самом деле были почти мои ровесницы. А получилось это , потому что у предков наших семьи были большие.

Наш общий предок, Субботин Пётр Михайлович – где кровь ещё не разбежалась по руслам его семерых детей, вышел из крепостных графини Строгановой. Он получил образование, ещё, будучи крепостным, и всю жизнь, верой и правдой, служил учителем в имении Ильинское. Дослужившись до высшего чина, возможного для его сословия – чина 12 класса, имел орден Святого Станислава 3 степени, получил звание «Почётный гражданин» был губернским секретарём. В школе, помимо учительствования, Пётр Михайлович заведывал столовой. Его семейство жило прямо при школе. Так что, до работы ходить далеко не приходилось, как по нынешним временам.
Надо сказать, что графское семейство Строгановых чрезвычайно бережно относилось к своему «имуществу». Крепостные имения Ильинское были образованы, здоровы и редко кого по зиме в трескучий мороз встретишь с закутанной шеей – всё нараспашку. Так чего ж не быть здоровыми, ежели Строгановы детей своих крепостных служащих каждое лето вывозили «подлечиться» в Крым на два месяца? Рачительные, дальновидные были хозяева. А потому и славилось Ильинское образованными, талантливыми людьми. Из среды Строгановской крепостной интеллигенции вышло много выдающихся учёных, художников, архитекторов, краеведов и прочих деятелей, которыми гордилась Россия.

Субботин и его дети играли в Ильинском театре, который был лучше Пермского.
А детей у Петра Михайловича было восемь человек. Только вот беда, один ребёнок умер в младенчестве, а младшая дочь Мария, ушла из жизни, прожив, примерно, четыре-пять лет. Что уж случилось доподлинно неизвестно. Только дьячок записал в метрической книге: «Объелась гороху…» Вот как хочешь, так и понимай про этот самый «горох»...
Мой прадед был старшим сыном Фёдором Петровичем Субботиным. Тоже учительствовал, как и отец. Ушёл прадед из жизни рано. Всего двадцать пять стукнуло. Сгорел в один день с двумя своими крохотными детьми от тифозного жара.

Тётушки мои - потомки Семёна Петровича Субботина – священника, репрессированного второй волной борьбы большевиков «с попами».

А мой четве-юродный брат – потомок младшей дочери Петра Михайловича – Ольги Петровны Субботиной, в замужестве Смородской.

Именно эти ветки Субботинского рода и встретились сейчас в Перми. Есть сведения ещё по одной ветке, но с ними мне встретиться не удалось.
Вот так и получилось, что я от старшего брата потомок, а мои вновь найденные родственники, от младших детей Петра Михайловича Субботина. Потому мы все почти равны по возрасту, хоть и из разных поколений.
Это был небольшой экскурс в историю рода Субботиных, чтобы легче понять, кто есть кто в сегодняшнем дне.
На самом деле, завела я этот рассказ, чтобы поделиться семейной историей ветки Семёна Петровича Субботина – священника.

Жизнь всего трёх поколений одной семьи вобрала в себя судьбу целого слоя нашего общества и отзеркалила всю жестокость большевистской власти.
Большевики прошлись двумя основными волнами по духовенству. Но отголоски этого политического шторма ещё долго расходились во времени.
Семён Петрович Субботин, после разгрома церкви, в которой служил, вынужден был уехать в другую деревню, где на пропитание своей семьи стал зарабатывать починкой обуви. Но и там им не было покоя. В 1938 году Семёна Петровича арестовали за контрреволюционную деятельность.
Эта самая деятельность, судя по протоколам допросов следственного дела, состояла в том, что «…совсем непролетарская коза попа Семёна Субботина, регулярно топтала колхозные посевы, что сорвало не только выполнение плана по сбору урожая зерновых, но и подорвало экономику пролетарского государства в целом…».
Вокруг этой самой «контрреволюционной козы» односельчанами-доносчиками было навалено до кучи три–четыре примера контрреволюционного поведения попа и его приближённых, мол: « … молятся они, не хотят работать в колхозе, высказывают недовольство против мудрого решения Партии и Правительства (соответственно , товарища Сталина – отца всех народов…»
Предполагаю, что так вполне «пролетарские» местные колхозные власти, надеялись скрыть своё собственное разгильдяйство, и срыв того самого плана по сбору урожая.

Читая протоколы допросов разных репрессированных в разных городах, разными следователями, меня поражал чёткий трафарет допросов. Первый день человек отрицает всё, и говорит, что невиновен. Второй допрос - ещё идет какое-то слабое сопротивление и путаная речь. А на третьем допросе человек во всём сознаётся, хотя это полностью противоречит не только тому, что он говорил на первом допросе, но и лишено всякой элементарной логики…. Подписи под протоколами становятся невнятными, как будто писавший стал паралитиком всего за несколько дней. Формулировки признания всегда и везде писаны, как под копирку.
Столкнувшись с этими документами, никак не могла представить простого сельского священника, который дальше околицы-то никуда не выходил и еле передвигал ногами от старости, в роли шпиона Английской разведки…
Так Семен Петрович попал под политические жернова и сгинул в ГУЛАГе в Архангельской области. На тяжёлых работах, будучи уже в весьма преклонном возрасте, он отморозил руки и умер от гангрены. Впоследствии реабилитирован.

Семён Петрович оставил четверых детей: Юлию – болевшую эпилепсией, Петра, Екатерину и Виталия. Юлия жила в семье брата Виталия. О Петре ничего не известно. Екатерина стала актрисой с красивым псевдонимом «Екатерина Снежинская» и дожила до глубокой старости, оставив потомство.
Виталий пошёл по стопам отца - стал священником. Крепко же аукнулось это решение семье Виталия Семеновича Субботина. Был он к тому времени уже женат и имел детей. Однажды пришли за Виталием власти, забирать его в Армию и приказали жене Вере (в девичестве Поспеловой) немедленно развестись с мужем, потому что он священник. А если она не подчинится, то её раскулачат и что-то там ещё сотворят ужасное и с ней и с детьми… Раскулачивать-то там на самом деле было нечего. Но сопротивляться было бесполезно.
Увы, тётушки мои в ту пору были маленькими, и знают эту историю только по рассказам старших, и то многое перепуталось за жизнь в их памяти. Чем уж грозили их маме эти «страшные злые дядьки», вряд ли удастся вспомнить доподлинно. Главное, что семью развели насильно. «Мамка Вера» осталась с детьми без мужа, без жилья, без средств к существованию, и без кормильца…
Отслужив Армию, Виталий вернулся к семье. Так они и прожили долгие годы венчанные, но разведённые злой волей власть имущих. Народилось у них всего девять детей. Первую шестёрку записали на отца - и стали они Субботиными. А дальше опять власть решила, что много на попа уже записано детей, хватит, и велела «остаток» младших сестёр вписать под фамилией матери. Так стали они Попеловыми с прочерком вместо имени отца в свидетельствах о рождении. «Будто и не было у нас папки никогда…» - грустно завершила рассказ тётушка Елена…
Слушала я эту историю и не понимала «ЗАЧЕМ?» Никакие объяснения про политико-идеологическую борьбу с чуждыми властям элементами не дают мне ответа на этот вопрос. Почему-то вспомнилась «непролетарская коза»… Какой-то театр абсурдов…. «По живой семье да вострым ножичком…»

На фото из семейного архива Субботины-Поспеловых: Субботин Семён Петрович, Субботин Виталий Семёнович, Поспелова Вера Николаевна

Охо поездки в Пермский университет

Вконтакте - социально сети - в группе Музея ПГУ увидела запись которая как эхо догнала меня уже дома. Очень приятно было прочитать тёплый отзыв от директора музея.
"Музей истории Пермского университета
8 июн в 8:20
В понедельник в университете был особый гость - двоюродная внучка первого ректора Пермского университета Константина Доримедонтовича Покровского Елена Николаевна Савина. Она показала нам уникальные документы, связанные с юностью Покровского, а именно: фотографию его отца, самого Покровского в год выпуска из гимназии, его паспорт и многое другое. Мы, в свою очередь, показали ей "детище" ее деда - Пермский университет. Встреча была очень радостной и эмоциональной. P.S. Замечательная Елена Николаевна оставила нам копии документов. Кому интересно, приходите посмотреть.

Моя земля – Ильинский (неоглядность)

Три часа на автобусе от Перми с одной коротенькой остановочкой, и мы в Ильинском.
Такие знакомые по исследованию названия на развилках дороги: Добрянка, Соликамск, Филатенка… Всего и не упомню сейчас. Чувство удивительное, как будто мне взяли и положили на руку всю эту географию – можно пощупать. Но заочно – это было так далеко и так давно, что сейчас никак не могу ощутить реальности – вот она эта земля, существует, живёт…Будто всё это мне снится…

Так ждала, когда появится Ильинский. Боялась какого-то непонятного разочарования, не стыковки с моими образами этого места. И вот…ОН –ИЛЬИНСКИЙ.
Сразу захватило дух от простора, воздуха, широты, бескрайности и красоты места… Охватить одним взглядом эти дали было просто невозможно! А, главное, это неровность земли, чудо как хороша! Взгорки, долины, скаты, подъёмы и река. Вернее не река даже, а водохранилище своего рода, которое образовалось после постройки Камской ГЭС. Во времена моих предков тут протекала тихая Обва и пейзаж был иной. Большая часть посёлка ушла под затопление. Жаль, очень жаль… Местные жители говорили нам, что эти преобразования принесли больше вреда, чем пользы краю… Судить не могу, им виднее.
А пока, я вдыхаю, вдыхаю всеми лёгкими, всеми порами, всем сознанием и душой этот край, дух моих предков!
Да, он такой, как я его представляла, именно такой! МОЯ ЗЕМЛЯ!!! В каких тайниках ДНК или сознания хранится эта память чувства «моя земля»? не знаю – загадка… Я бы хотела здесь жить, не оглядываясь на какие-то там инфраструктуры, условия социальные и прочую бытовую суету… Просто вот так, по чувству – хотела бы дышать этим воздухом, умиротворением, широтой и неоглядностью… МОЯ ЗЕМЛЯ…

Время отдавать.

Наконец-то, наступил день визита в Музей Пермского Университета. Приготовила заранее диски, распечатки для передачи музею материалов о судьбе брата моего дедушки, основателя и первого ректора Пермского Университета, большого учёного и достойного человека – астронома Покровского Константина Доримедонтовича.

Его судьба - отражение судьбы целого поколения интеллигентов, учёных, светлых русских умов.
Вся жизнь этого человека была посвящена науке и просвещению. Директор Швабской Обсерватории в Москве, профессор Юрьевского Университета, наблюдатель Пулковской обсерватории, основатель и первый ректор Пермского Университета, профессор Томского Университета, Директор Одесской Обсерватории, Член-корреспондент АН СССР.
По его учебникам учился весь мир начала двадцатого века. Человек, далёкий от политики, полностью погружённый в науку и преданнейший служитель этой науки. Он, по природе своей не умел кривить душой, говорил то, что думал, что в дальнейшем сыграло роковую роль в его судьбе, когда написал статью о трагических днях в истории Пулковской Обсерватории, которую, по сути, разгромили большевики.
С началом войны, по старости и по болезни своей жены и её сестры, Константин Доримедонтович не смог эвакуироваться из Одессы. Жили они прямо при Обсерватории. В город вошли Румыны. Университет и Обсерватория перешли под управление Румын, среди которых было большинство коллег, учеников и друзей Покровского К.Д. ещё по мирным дням. Они, в знак глубочайшего уважения к своему учителю и коллеге, поставили охрану, разрешили продолжать обучение и изучение неба.

Авторитет Покровского сохранил жизни многим учёным и профессуре Одесского Университета, сохранил оборудование Обсерватории в таком состоянии, что после войны можно было безболезненно продолжать работу. Единственным условием новых властей было требование читать лекции в переименованном на новый лад Университете. Причём, отказ был чреват гибелью учёных и их семей.
После ухода румын из Одессы, нашлась паршивая овца среди персонала Университета, которая написала ложный донос на Константина Доримедонтовича и целую группу профессоров. Последовали аресты, унижения и допросы с пристрастием в застенках Киевского Особого Отдела. Не выдержав таких издевательств, унижений, в тюремной больничке, не дождавшись суда, скончался великий учёный Покровский К.Д. в возрасте 73 лет. Имя учёного было вымарано из учебников и печатных изданий. Только в архивах каким-то чудом сохранились обрывки дел, документов.

Судьба учёного тяжелейшим образом отразилась на жизни его детей. Только в 1993 г. сыну удалось добиться пересмотра дела и реабилитации отца.
Пермский Университет сохранил об этом человеке, не смотря на эти события, самую добрую память. Даже была назначена стипендия его имени.
Материалов у музея о Покровском К.Д. немного. Моё предложение о передаче музею копий документов и сведений, которые удалось найти о жизни моего родственника, встретили с радостью.

И вот, я уже в ПГУ. Меня ждут улыбчивые хранительницы музея. Оживлённая беседа о судьбе учёного, его семье, судьбе детей, родословной, судьбах его братьев, среди которых были примечательные личности, такие как младший брат Константина – Александр. Он больше известен под сценическим псевдонимом - Александрович Александр Дмитриевич – певец-тенор, солист Мариинского театра, партнёр Шаляпина по Дягилевской труппе.
Я передала документы не только на Константина Доримедонтовича, но и сведения о его братьях (в том числе моём дедушке Покровском Н.Д. –юрисконсульте правительства Колчака), отце Доримедонте Васильевиче – священнике, описанном у Горького в повести «В людях» и детях самого учёного.

В благодарность мне скопировали все документы, которые были в распоряжении музея. Было видно, как сияет от радости директор музея, Мария Владимировна Ромашова – милейшая женщина. Я улыбнулась: «Что, Мария Владимировна , Ваша душа внутри хлопает в ладошки, как ребёнок, получивший долгожданный подарок?» Она засмеялась – я попала в точку, отгадав её состояние – закивала головой и сказала: «У меня сегодня такой счастливый день, так давно не было такого состояния радости. Я всё не знаю, чего бы Вам ещё в ответ подарить!». В ответ я увезла не только ценнейшие копии документов, которых у меня не было, но и три солидные книги по истории ПГУ, где были и статьи Покровском К.Д.

В документах музея оказались снимки некоторых страниц личного архива Покровского К.Д. НО, увы, снимки были сделаны не профессионально и многое невозможно прочитать. История самого личного архива трагична. Когда скончался сын Покровского К.Д. - Владимир Константинович, то архив оказался на помойке. Прослышав об этом, кто-то из знающих, видимо, успел что-то ещё найти на свалке. Но в основном, архив пропал. Невосполнимая утрата. наследников у Покровского В.К. не осталось


Покровский Владимир Константинович - филолог, библиограф.
Остались вырезки его статьи в газетах.
Для меня провели экскурсию по музею и по Университету:

Юная хранительница музея Елена Тарарухина делает для меня копии.


Две хранительницы музея и директор музея (в розовой кофточке) Мария Владимировна Ромашова
Мемориальной доски на Университете не оказалось. Директор музея мне полушопотом сообщила, что её нет в связи , ка раз, с тем. что Покровский К.Д. был репрессирован. Я показала ей документ о реабилитации первого ректора ПГУ, где было написано, что в его поведении не было состава преступления. Надеюсь, что Университет сможет теперь открыто отдавать дань памяти своему основателю.

Старое здание ПГУ

Покровский К.Д. Одесский период.

Я ходила по этому старому зданию Университета и понимала, что в этих стенах, по этим лестницам и аудиториям ходил мой двоюродный дед. Здесь столько сделано по его идеям и под его руководством. Ощущала чуть ли не физически его присутствие рядом с собой.
Мария Владимировна всю нашу встречу всплёскивала руками и причитала: «Ну, как же так? Вы столько собирали, искали. Такой труд и так вот просто отдаёте безвозмездно нам?» А я недоумевала, почему это «сокровище» должно оставаться только в моих руках? Написать книгу, я просто не успею. Амбиций у меня таких нет. Почему об этом человеке может узнать только узкий круг родственников? Человек отдал свою жизнь миру, и Университету. В ПГУ, пройдёт много ещё поколений студентов, которым хорошо бы знать правду и подробности судьбы человека, который не просто был, а участвовал в создании их альма-матер.
Пришло время отдавать…