Обо всем и ни о чем.

Этот рассказ-быль посвящается одному из-самых боевых и заслуженных кораблей Тихоокеанского флота. Очень серьезный корабль, очень серьезный и заслуженный экипаж, и славны на весь мир его боевые походы, особенно связанные с успешной борьбой с морскими пиратами. Однако моряки народ веселый, о чем и хочу рассказать )

Сало

Не устаю вновь и вновь восхищаться – до чего же талантлив драматург по имени Жизнь! Хоть тридцать лет пиши, не сможешь так же умно и талантливо все обустроить. Казалось бы, что может быть бессмысленнее такой фразы, как «Хорошо просоленное бабушкой Клавой сало кабана по имени Борька из Богом забытой деревеньки Кривые Пеньки, что под Тамбовом, явилось фактором, определившим повышение активности крыс, снижение боеготовности корабля Тихоокеанского флота, а также значительное сокращение длительность жизни бычка по имени Васька.

Этот же фактор серьезно нарушил покой части жителей поселка под названием Нерпа, находящегося на самом краю нашей земли, у Японского моря». Каково? И все это легко соединилось и уложилось Жизнью в строгую причинно-следственную линию, причем без малейшего ущерба здравому смыслу! О том и рассказ. Судите сами.

Вот такая рыбалка!

Эх, как же хорошо посидеть с удочкой на бережку речки или озера! Тихо, спокойно… Мечта, одним словом. Однако не о такой рыбалке речь пойдет.
В тот день я готовился к рыбалке с особым чувством – со мной шел мой сын. Живет он с некоторых пор у черта на куличках - в Москве, однако продолжая морячить. Сегодня это нормально – моряки летают на судно и с судна из любой точки мира за счет компании. Шастая по морям и океанам, к рыбалке особо не пристрастишься – не до этого, даже если ты капитан. На ходу рыбалки не бывает – скорости большие, а на стоянке совсем некогда. Вот, он и выдался, такой случай, когда сезон рыбный совпал с отпуском у обоих, да и еще и в географическом смысле удалось совместиться на какое-то время. Моя задача при этом была конкретно сформулирована – напомнить сыну, что это за штука такая – наша, дальневосточная, морская рыбалка.
С вечера все снасти были готовы, проверены и как следует уложены. Встали раненько, в четыре утра. Быстро перекусив, тронулись. До лодочной стоянки езды пятнадцать минут. Когда моторную лодку выкатили из гаража-контейнера на воду, только-только забрезжил рассвет. Повесили на корму мотор, погрузили снасти, куртки и сумки с различным припасом для рыбы и для себя, прогрели мотор и дали ход.

Грех
Всю свою жизнь Петрович увлекался рыбалкой. Еще пацаном, ходил с отцом на тяжелой, неизвестно откуда взявшейся и чьей, старой плоскодонке. Хранилась она у отца на работе, в старом, полузаброшенном сарае на территории базы мореходной школы, на берегу Амурского залива. Да и то, жить во Владивостоке и не заниматься рыбалкой – странно. Ловили все, что ловилось на момент выхода – камбалу, красноперку, навагу, ленка, корюшку, а по осени – жирную, здоровенную тихоокеанскую сельдь, которую солили и всю зиму ели.

Став взрослым, ходил Петрович в моря. Женившись, ушел на берег и стал работать на судоремонтном заводе. Перестройка застала его в самом соку – сорок с небольшим, работай да работай. Однако это мало кого интересовало, а потому оказался он вскоре за бортом жизни, на улице. Нет, его не уволили, просто завод развалился. Зарплаты не платили, суда не ремонтировали, оборудование продавали. Кто это делал, учитывая, что хозяева менялись чуть ли не каждый месяц, никто не знал.

Сильно переживал, но барахтался, выживал, работая то в полулегальной автомастерской, то грузчиком или «куда пошлют» на рынке, то там, где требовались руки и опыт механика. Так и летели года. Когда стукнуло полсотни, посчастливилось устроиться на порядочную строительную фирму. Обслуживал он большие, тяжелые грузовики-самосвалы, трактора, экскаваторы. Техники было много, работы – тоже. Деньги платили приличные, часто давали премии.

И купил Петрович себе давнишнюю мечту – довольно старенькую, но в отличном состоянии дюралевую «Казанку» вместе с контейнером, в котором она хранилась. К лодке был и мотор. Не очень мощный, но и не слабый. В самый раз для рыбалки. Это было самое настоящее счастье! С тех пор рыба на столе не переводилась. Да и какая! Лосось, окунь-терпуг, крупная камбала. И солил на зиму, и морозил, и в баночку закатывал, делая консервы.

Так и бежали годы спокойной, сытой жизни. О старом не жалел, в будущее смотрел спокойно, от разговоров про то, какая жизнь тяжелая стала, уходил. Не все ему нравилось, но поговорка «От добра добра не ищут» подсказывала, как воспринимать все, что вокруг делается. Подкопив, купил старенькую «Тойоту», отремонтировал ее, «вылизал» и наслаждался новым для себя положением хозяина авто. Чем не счастье?

Одна беда стала мешать жить в последние годы. Сердечко стало как-то не так работать. То придавит, то заколет, то начнет теснить грудь… Сначала старался не обращать внимание на это, а потом понял – нужно к врачам… Эта мысль была ненавистна! Он не мог представить себя в больничных стенах, лежащим на казенной кровати и изображающим скорбь на лице. Да, он понимал, что это глупо, но, когда отпускало, просто переставал думать об этом. До следующего раза.

Жена, да и взрослая уже дочь иногда смотрели на него с тревогой.
- Ты чего, Сань, - спрашивала жена, - такой бледный?
- Да ничего, все нормально. Устал немного, вот и бледный. Скоро выходные, отдохну.
- Тебе бы к врачу сходить, пусть повертят да послушают, а?
- Еще чего! К ним только сунься… Живым точно, не уйдешь.
На том все и заканчивалось.

Так или примерно так думал Петрович по пути в Козьмино, где и стоял его контейнер с лодкой. Езды всего-то и было пятнадцать минут от гаража, который также был совсем рядом, в паре сотен метров от дома.

«Что-то сегодня воспоминания так и льются с утра, - подумал Петрович, въезжая на территорию лодочного кооператива, - никак, старею, что ли?»

Все было как всегда. Мужики из соседних контейнеров уже ушли в море. Они всегда уходили очень рано, сети проверять, а Петрович никогда не ловил сетями. Из принципа.

Спустив лодку на воду, Петрович шагнул в нее и, отталкиваясь веслом, отошел на десяток метров, на глубину. Двигатель с полуоборота завелся и, выбросив клуб дыма, заработал ровно и тихо. Выждав минутку, Петрович включил передачу и добавил оборотов. Лодка быстро набрала ход и заскользила по зеркальной поверхности бухты.

Петрович любил эти первые минуты на рыбалке – дыша полной грудью, наслаждаться густым морским воздухом, пахнущим йодом, водорослями и еще чем-то таким, что мягко волновало душу и умиротворяло ее, отметая все тревожное и совсем не нужное на рыбалке.

Пробежав через узкий проливчик между двумя причалами, вышел на открытую воду входа в бухту Козьмина. Слева был недавно построенный нефтяной терминал, о котором так много говорили за последние годы в «Новостях». Там стояли два большущих танкера, присосавшихся к трубопроводам. Петрович засмотрелся на них.
Внезапно, краем глаза, он уловил что-то в нескольких метрах от носа. Скорее инстинктивно, чем осознанно, он резко дернул рукоятку мотора на себя и буквально пронесся в метре от человеческой головы. Резко развернувшись, Петрович выключил мотор. Впереди, метрах в пяти-семи, действительно была голова. Лодка медленно, по инерции приближалась к ней. Она улыбнулась ему и, показав из-под воды маленькую руку, помахала.

«Твою мать… - подумал Петрович и одновременно почувствовал, как сдавило грудь, - девчонка же совсем, лет двадцать, не более!».
- Эй, ты как там? – громко спросил он.
- А все замечательно! – улыбаясь во весь рот, ответила она.
- Ничего себе, замечательно! Ты понимаешь, что я тебя чуть не убил, а?!
- Да ладно, ничего же не случилось.
- И что ты здесь делаешь, так далеко от берега?
- Да вот, плавала себе и плавала, а потом течение подхватило, и я здесь оказалась. Пробовала против течения – не получается.
- Понял. Течения здесь сильные, это точно. Ты вот что, давай-ка в лодку, я тебя подвезу.

Подав девчонке руки, он втянул ее в лодку, стараясь не смотреть на молодое, сильное, красивое тело. Она заметно подрагивала.
- Садись на переднюю сидушку. Достань в сумке куртку и накинь на себя. Там есть тельняшка, оботрись ею.

Девчонка достала все, накинула куртку, распустила свои длинные, перехваченные резинкой, вьющиеся льняные волосы с модной нынче зеленоватой прядью и промокнула их тельняшкой. Подняв голову, она посмотрела на Петровича большими зелеными глазами и благодарно улыбнулась. Петрович никогда не видал таких ярких, красивых, изумрудно-зеленых глаз. Они сильно беспокоили, он не мог не смотреть в них, они притягивали и не отпускали! Так смотрят на огонь вечернего костра или камина, не в силах оторвать взгляд. Смутившись, он с трудом заставил себя смотреть чуть в сторону.

- Я – Александр Петрович, но все меня зовут просто Петровичем. А тебя как зовут?
- Меня вообще-то никто не зовет, я сама всегда прихожу! – сказала она и широко улыбнулась, - А Вы можете Лёлей меня звать.
- Итак, Лёля, куда тебя подвезти, где высадить?
- Ой, так быстро? Я еще и не отдышалась-то как следует. Но вы же на рыбалку идете, да? Так возьмите меня с собой! Я хоть раз покатаюсь да посмотрю на рыбалку из лодки. Я не помешаю, вот увидите!
- На рыбалку? – удивился Петрович, не зная, куда девать глаза, потому что они сами возвращались к ней, к ее глазам, волнистым волосам, к матовому девичьему телу с такими округлостями и припухлостями… Их не скрывал ни тонкий верх зеленовато-голубого купальника, ни такой же, очень узкий, с минимумом тонкой ткани, низ. Все это медленно сводило с ума его, пожилого человека, который с некоторых пор считал себя уже «успокоившимся и ушедшим в запас» по этой части.

«Грех-то какой… - подумал Петрович, - И на кой мне все это? Высадить бы ее от греха подальше, да и всего делов-то!»
- А не страшно, Лёля? – вместо этого, спросил он и, пользуясь случаем, взглянул на ее плоский живот с невероятной, матово-белоснежной кожей, - Там же качает. А ну, как укачаешься
- Нет, нисколько не страшно. Да и полезной я буду, не помешаю!
- Ладно, сиди, - сказал Петрович, завел мотор и развернул лодку на выход из бухты, к мысу, у которого всегда рыба крутится.
Минут через пять-семь были на месте. Петрович сбавил ход и начал вооружать снасть на одну удочку. Лов лосося «на дорожку» – серьезное занятие. Серьезные для этого применяются и снасти. Собрав все детали, Петрович долго копался в десятках разноцветных силиконовых кальмарчиках со спрятавшимся в тонких щупальцах большим крючком, и выбрал наконец один – черный с желтой полоской. Почему именно этот – он и сам не знал.

- Ловись рыбка большая и маленькая! – с этими словами он опустив снасть и добавил ход. Леска натянулась, и установленное в вертикальном гнезде удилище слегка согнулось. Девушка внимательно наблюдала за всеми его действиями.
- И это все? - спросила она.
- Да, теперь идем себе, тянем снасть за собой и ждем, когда рыбка клюнет.
В это самое мгновение удилище резко согнулось, и катушка громко затрещала, уступая натяжению лески.
- Есть, клюнула! – закричала Лёля и захлопала в ладоши.

Петрович спокойно делал свое дело – осторожно вываживал рыбу, то ослабляя, то выбирая леску вращением рукоятки на катушке. Через несколько минут рыба сдалась, и Петрович подвел ее к борту.
- Сачок подай, Лёля, - сказал он. Девушка взяла его и подала. Он осторожно, но уверенно подвел его под рыбу, и через секунду крупная, не менее трех кило, рыба уже трепыхалась в сачке, разбрызгивая чешую.
- Вот, теперь можно и порадоваться! – сказал Петрович, улыбаясь от удовольствия, - Пока рыба не в лодке, нечему радоваться - она еще не поймана! Поместив рыбу в большой полиэтиленовый мешок, Петрович вновь забросил снасть и добавил ход.

Минут десять шли молча. Лёля закрыла глаза и, подставив спину еще не горячему солнцу, явно нежилась. Куртка лежала рядом. И снова Петрович рассматривал ее, каждый миллиметр ее тела. Оно было так прекрасно, что он и сам себе не мог объяснить, что испытывал. Это не было тем, что происходит в молодости, когда такое приводит в действие совсем другие струнки и механизмы тела. Нет, это не было страстью, возбуждением в полном смысле этого слова. Это была чистейшая эротика, любование тем, что не терпит пошлости или грязи. Это было счастье – смотреть на нее, изучать ее, наслаждаться и радоваться тому, что получил такую возможность на старости лет.

Резкий треск катушки вернул его в действительность. Отключив двигатель, он встал и стал вываживать рыбу. Когда рыба была уже рядом, Лёля поднялась и, взяв сачок, не передала Петровичу, а уверенно подвела его под рыбу и резко выхватила ее из воды. Изумрудными брызгами от трепещущей рыбы полетела серебристая шелуха, отражающая солнечные лучи.
- Браво! Ты молодец! – закричал Петрович, вынимая из сачка рыбину весом килограмма в четыре, - Как же ты сумела-то?
- А что же в этом особенного? Я же видела, как вы это делали.
- Да? Конечно… - сказал Петрович, совсем не уверенный в обычности этого, - Однако поставлю-ка я вторую удочку. Рыба сегодня здесь гуляет, начнем ловить ее серьезно!
Через несколько минут лодка шла уже с двумя удочками, вставленными в гнезда по оба борта.

Рыбалка почти сразу вошла в ту стадию, когда некогда смотреть по сторонам, заниматься чем-то посторонним. Только рыба, только снасти и ничто больше не занимало мысли Петровича.

Через час мешок, рассчитанный на шестьдесят кило, был полон. Рыба - как на подбор, вся крупная, с яркой серебристой чешуей, что говорило о том, что это океанская рыба, только что пришедшая из неведомых глубин и морей, где гуляла, кормилась целый год и вернулась сюда, чтобы дождаться дождей, войти в полноводную речку и оставить в ней потомство, выметав икру.

До дождей она гуляет здесь, у мысов, питается анчоусом и крилем – этими рыбками и рачками, составляющими корм лососей. Именно в это время и ловят ее, серебрянку, как называют не надевшую еще свой брачный наряд после своего мазохистского обряда. Да, перед входом в реку мощная, откормившаяся рыба перестает питаться и, сильно разгоняясь, раз за разом высоко выпрыгивает из воды и, падая, с силой бьется плашмя о воду. Для икры это «отбивание» – последняя, важнейшая стадия созревания. Для рыбы – последнее «прощай» морю…

Отбившись, вся в красных кровоподтеках, с отстающим от костей мясом, бок о бок с такими же, рыба устремляется все выше и выше против течения речки или ручья, продолжая отбивать и ранить тело на перекатах и в корягах. Найдя, наконец, подходящее место, самки из последних сил выливают великолепную, зрелую икру. Самцы, такие же изможденные, которые приходят раньше самок и поджидают своего момента, немедленно поливают выметанную икру белым молочком, с наслаждением освобождая набухшие молоки. Вода в местах нереста становится белой, словно молоко, и ни одна икринка не остается пустой, не оплодотворенной. В реке остаются уже мертвые или полуживые какое-то время, тела изможденной, избитой, но наверняка счастливой от совершенного рыбы. А иначе зачем бы она все это терпела и шла на смерть? Об этом Петрович думал часто, и почему-то именно тогда, когда рыбалка удавалась.

- Ну что, девочка, идем домой? – собрав снасти, спросил он, возвращаясь в реальность.
- Да, - грустно сказала Лёля, не глядя на него.
- Эй, ты чего? – собирая снасти, Петрович с удивлением смотрел, как все больше и больше мрачнеет гостья, - Такая рыбалка, уж такая рыбалка! У меня никогда еще не было такой отборной рыбки! Ты слышишь?
- Да, я слышу. Однако очень грустно… Все так быстро заканчивается всегда…
- Нет, девочка, совсем не так все! Это так кажется, что быстро, а вообще, все нормально идет, как положено! – улыбаясь и понимая, что девочка слишком молода, чтобы что-то понимать в этой жизни. Петрович снова завел мотор и лодка понеслась, легко скользя по спокойной воде, в бухту.
- Где тебя высадить? – перекрикивая мотор, спросил Петрович.
- Я скажу, где.

Когда до контейнера оставалось метров пятьдесят-шестьдесят, она дала знак рукой заглушить мотор. Петрович поставил передачу на нейтральную. Замедляя ход, лодка плавно скользила по воде к берегу. Лёля встала и шагнула к Петровичу.

- Всё. Пора… - твердо сказала она и, наклонившись, обняла сидящего Петровича. Он ожидал, что она чмокнет его в щеку, но изумленно ощутил ее почему-то очень холодные губы на своих губах. Это был долгий, до беспамятства чувственный поцелуй. Из тех, какие помнят всю жизнь.

«Господи, - думал Петрович, пытаясь унять охватывающую его дрожь, - так меня еще никто не целовал! Грех-то какой на старости лет! Она же девочка, ребенок еще совсем! А как же жена, дети…»

Неосознанно, рука его легла ей на талию. Она была холодной, будто только что из воды… Такой же холодной рукой она убрала его руку.

- Все, прощай! – серьезно сказала она, в последний раз дав ему насмотреться в ее изумрудные, но теперь почему-то чужие и немного колючие глаза, а потом выпрямилась и как-то странно, с места, нереально красиво выгнувшись, перелетела через борт и без плеска вошла головой в воду. На мгновение Петровичу показалось, что прижатые одна к другой, ступни ее напоминают большой рыбий хвост, но это – только на мгновение. Он ждал, когда она вынырнет, но она не выныривала.

Ни как остановилось сердце, ни как лодка ткнулась в песок, он не почувствовал.

Через полчаса его обнаружил возвращающийся с неудачной рыбалки сосед по стоянке. Приехавшая полиция особенно не суетилась. Вызванная скорая констатировала естественную смерть. Документы в кармане не оставляли ничего непонятного, и они уехали, забрав тело. Взяли и рыбу.

Готовясь лебедкой вытянуть лодку из воды в гараж, сосед мельком оглядел ее внутри, заметил на передней сидушке длинный, белый с зеленоватым отливом, волос и поднял его. Осмотрев, он хмыкнул, стряхнул его с пальца на песок и занялся делом.

Предлагаю жителям Пенсионерии, написанный недавно. Называется он "Теория вероятности".
Все в нем - стопроцентная реальность. Оговорюсь - не все произошло одномоментно, а объединилось в рассказе. Итак,дамы и господа:

Теория вероятности.

- Теория вероятности – она и есть теория, - продолжая разговор, громко сказал боцман, - с практикой ее совместить далеко не всегда получается.

Палубная команда в полном составе сидела на трюмном люке и с наслаждением дышала свежим океанским воздухом после тяжкого трудового дня – обивки ржавчины, грунтовки и покраски палубы. Полуоглохшие от рева турбинок, матросы слушали «травлю за жизнь», затеянную плотником, тоже ходившем боцманом на пассажирских лайнерах. По известной российской причине он был понижен до плотника лет пять-семь назад, и возвращаться в боцмана не захотел, поскольку решил, что так ему будет спокойнее.

- Не скажи, Иваныч, - возразил плотник, - иногда такое случается – с ума сойти можно, глазам своим не поверишь! Вот, как-то шли мы то ли на Фиджи, то ли на Тонга, проходили островок манюсенький такой, вроде кольца с прорезью, атоллом называется. Веришь ли, Иваныч, внутри стоял балкер здоровущий, на сто тысяч тонн, не меньше, в полном грузу и целехонький!

Лоцман сказал, что шел он с углем из Штатов, через весь океан, да вахта проспала, и он с полного хода влетел в эту «прорезь», уткнувшись в песчаный пляж, причем по паре метров всего было с обоих бортов до коралловых рифов! При желании, с буксирами, он никогда бы не смог так чисто пройти, распорол бы борт! Да и вывести его из этого капкана никто не решился. Вот тебе и теория вероятности!

- Ну… Может быть, спорить не буду. Но ведь один случай – не подтверждение теории. Мало ли, как может получиться сдуру-то? Что, все можно теорией объяснить? Вот скажи ты мне, - не унимался боцман, -может теория эта объяснить, если вдруг сейчас докурю и брошу окурок, а он возьмет и приземлится фильтром, стоя, на планширь(*)?

- А давай спорить, что не получится? – загорелся плотник.

- И спорить не буду, потому как не может быть такого и все тут. Мало того, что ветер от хода судна, так еще и покачивает.

С этими словами боцман сделал глубокую затяжку и, не глядя, щелчком отправил «бычок» за борт. Никто бы не обратил внимание на это, если бы не произошло невероятное. Окурок пролетел мимо планширя, но был подхвачен потоком воздуха из-за борта и, вернувшись, встал фильтром на планширь.

Все матросы, во главе с боцманом и плотником, молчали, потрясенные случившимся. Первым опомнился плотник.

- Ни фига себе, морковь! Не болит, а красная… Ну, ты даешь, драконище(**)!

Боцман выразился более конкретно, однако по эстетическим соображениям не будем приводить здесь его короткую, но очень выразительную речь.

- Браво, Иваныч! – раздалось сверху. Все подняли глаза. Это был старпом. Он с крыла ходового мостика наблюдал за этой ситуацией.

- Да я что… - смущенно сказал боцман, но глаза его довольно заблестели.

Народ стал оживленно обсуждать происшедшее на их глазах чудо. А как еще назвать то, что случилось?

Старпом осмотрел горизонт и вернулся в штурманскую рубку. Там, на штурманском столе, были разложены журналы замеров, формуляры, инвентарные книги и прочая старпомовская «канцелярия», требующая кропотливой работы, поскольку через месяц предстояло возвращаться в родной Владивосток, где сразу же набежит стая проверяющих, которые и будут смотреть все эти бумажные «доказательства» хорошей работы судна...

Спокойно занимаясь своими делами, старпом и не заметил, как стемнело. Часы показывали половину восьмого. Закончив, он собрал все журналы в стопку и взялся за заполнение судового журнала. Он был очень доволен собой, и настроение зашкаливало по верхнему уровню.

«Такую работу свалил с плеч! Молодец я, все-таки сделал это!» - мысленно похвалил он себя.

Ровно без десяти восемь, как всегда через крыло, на мостик зашел третий помощник со стопкой «Извещений мореплавателям».

- Добрый вечер, Николай Степанович! – приветствовал он старпома.

- Привет, - ответил старпом, - готов к подвигам во имя флота Российского?

- Всегда готов! - ответил третий.

- Вот, и молодец. Принимай вахту.

- Снова без матроса?

- Конечно. Зачем он тебе посреди Тихого океана? На тысячу миль не больше двух пароходов. Занимайся себе корректурой карт и поглядывай иногда за горизонтом.

- Я понимаю. А вдруг, да…

- Теория вероятности, перебил его старпом, гласит, что никаких встреч здесь, на тридцать пятой параллели, где нет, да и не было никогда судоходных путей, не может быть! Так что, спокойной вахты тебе! А я сегодня позволю себе баночку пива, потому как заслужил. Завидуй, разрешаю!

Старпом взял стопку журналов и пошел вниз, в каюту.

В кают-компанию, на чай, не пошел - решил исполнить задуманное на вахте. Достав из холодильника баночку «Асахи», хотел было открыть ее, но подумал и понял – пора! Он снова открыл холодильник, достал заветную, открытую на прошлой неделе, баночку с килькой пряного посола, с наслаждением понюхал банку и отогнул крышку.В банке оставалось еще с десяток аккуратно уложенных рыбок.



Он всегда брал с собой в рейс несколько банок. Ел он их по–особому. Не перед обедом или ужином, не как неплохую закуску, а совсем иначе – когда не мог не съесть одну рыбку. Для этого нужен был особый настрой, который не получалось вызывать специально. Он получался сам собой, без его воли.

Это был настоящий ритуал – доставать иногда по одной рыбке и очень долго, играясь с ней почти так, как делает это кот с пойманной мышью, очень медленно, растягивая каждое мгновение и чувствуя каждым вкусовым сосочком языка, облизывать, покусывать ее, наслаждаясь настоящими, домашними, земными ощущениями. А потом он любил взять ее полностью, не очищая, с головой, в рот и долго-долго, пока вкус совсем не пропадет, жевать ее. И тогда в нем создавалась такая мощная жажда холодного пива, что невозможно было ни о чем больше думать.

Вот, именно в такую минуту и открывалась баночка с пивом. На этот раз старпом решил сделать это на открытом воздухе. Благо, воздух этот был прохладен, ласков, свеж и приятен, а небо в этих широтах – темное, с огромными звездами.

Выходя на шлюпочную палубу с правого, капитанского(***), борта, старпом открыл банку и подошел к лееру(****).

То, что он увидел, повергло его в шок, и это было самым малым, что можно сказать о том состоянии, в какое он пришел.

Справа, наперерез, шел огромный, судя по огням и отсветам от цветных контейнеров, контейнеровоз. С одного взгляда старпом понял, что столкновения не избежать. Ни взлететь по крутому трапу на мостик, чтобы отвернуть, ни сделать что-либо еще времени не было. До столкновения оставалось меньше минуты.

Банка выпала из рук и полетела туда, где кипела вдоль борта вода. Он хотел закричать, но то ли от ужаса, то ли от кильки, язык не ворочался. Он не мог извлечь из гортани ни одного звука. Так и стоял с широко раскрытым в немом крике ртом.

Мозг мгновенно осознал, что это они должны были уступить дорогу контейнеровозу, поскольку видели его с правого борта, а мгновенно определив траекторию движения носа контейнеровоза, старпом понял, что удар придется в корму. Не мигая, окаменев, он ждал. Огромный нос, хищный развал, мощный бурун скоростного исполина, разрезающего стальной десятиметровой «бульбой» воду. Этот ужас приближался медленно, как показалось старпому, и неотвратимо. Сердце готово было взорваться от понимания того, что сейчас случится… Мысленно, в доли секунды, старпом вспомнил всех, кто сейчас смотрит кино в столовой, стоит на вахте, играет в «козла» в кают-компании…

Зажмурив глаза, он ждал неминуемого удара и слушал тяжелый стук мощного двигателя, да рев рассекаемой контейнеровозом воды. Когда все должно было произойти, он сжался и почувствовал, что даже сердце перестало биться в груди. Однако ничего не было. Старпом резко открыл глаза и успел увидеть стремительно исчезающую за кормовой надстройкой с грузовыми лебедками чужую корму с контейнерами в несколько ярусов.

Понимая невероятность происходящего, он бросился на другой борт. Корма с рядами разноцветных контейнеров, освещаемая огнями чудом спасшегося судна, которое контейнеровоз только что чуть не утопил, уносилась в черное звездное пространство, быстро превратившись в тусклый белый огонек кормового ходового огня. Ни звука, ни гудка, ни маневра – ничего! На глаз старпом определил, что контейнеровоз пролетел метрах в пятидесяти по корме.

«Они нас тоже не заметили!» - подумал старпом, и ноги сами подкосились. Он опустился на палубу и долго сидел так, не в силах ни думать, ни встать.

Когда отлегло, он встал и медленно, стараясь тверже ставить ватные ноги и крепче держаться за поручни трапа, поднялся на мостик. В рулевой рубке никого не было. Старпом заглянул в штурманскую. Третий улыбнулся, подняв голову от корректуры.

- Давно смотрел на горизонт? – спросил старпом.

- Да недавно, минут десять всего прошло. Чисто на горизонте. Да и кто там может быть?

Старпом не ответил. Вернувшись в рулевую, он подошел к телефону и набрал номер.

- Слушаю, боцман.

- Старпом. Иваныч, слушай меня внимательно. Через час поставишь матроса на вахту.

- Да как же так, Степаныч? Матросики же весь день, да и на завтра план работ…

- Остановись, - резко сказал старпом и медленно, почти по буквам, продолжил, - и через час матроса на мостик. И вахта чтобы как положено неслась!

- Да я же... - снова начал боцман.

- Ты что, Иваныч, не услыхал меня? Повторить? – тихо спросил старпом, чувствуя закипающий гнев.

- Услыхал… - сказал боцман со вздохом и не сдержался, - Но почему?!

- По теории вероятности… – сказал старпом и повесил трубку.

- Не понял, Николай Степанович, завтра я что, с матросом на вахте буду, да? – раздалось из штурманской.

- Да нет, сегодня. Через час.

- А… - начал было выглянувший из штурманской третий, но старпом прервал его.

- Иди, занимайся корректурой, а я здесь постою немножко, пока матрос не придет.

Удивленный третий явно хотел спросить еще что-то, но старпом повернулся и вышел на крыло.

Он подставил лицо упругому потоку теплого воздуха и поймал себя на мысли, что боится думать о том, что только что произошло. Этот кошмар ему еще предстояло пережить, чтобы вернуться в ту реальность, из которой он был выброшен теорией вероятности. Да и в ту ли он вернется реальность, тем же самым или совсем другим человеком? Это тоже нужно будет понять.

Звезды ярко сияли в черноте безлунной ночи, отражаясь в зеркально гладкой поверхности океана.



(*) Планширь – горизонтальная планка шириной 10-15 см на стальном листе ограждения палубы.

(**) Дракон(морск.жарг.) - боцман.

(***)Правый, капитанский, борт - каюты капитанов на всех судах мира расположены так, чтобы иллюминаторы смотрели вперед и вправо, поскольку судно, которое видит другое, пересекающее курс, справа, обязано уступить ему дорогу.

(****) Леер - ограждение в виде нятянутого тонкого стального троса.



07 июля 2015

Cегодня стая касаток подплыла к самому берегу пляжа в Ливадии(Находка) в Приморском крае.
Отдыхающие были в шоке от соседства опасных морских хищников, а специалисты Приморского океанариума говорят, что это обычные для Приморья животные.
[ut=https://youtu.be/uk-OMBIA27w]Видео[/ut]
Стаю касаток у берега пляжа в Ливадии в Приморье обнаружили отдыхающие, которых шокировала такая близость морских хищников. Видеозапись события прислал в редакцию депутат Думы Владивостока Сергей Ковалев. Как рассказал корр. РИА PrimaMedia заместитель директора Приморского океанариума Вадим Серков, касатки – это обычные для приморской акватории животные, при этом, опасность они могут представлять и для человека.
Подробнее: http://primamedia.ru/news/incidents/31.07.2015/452673/staya-kasatok-podplila-k-samomu-beregu-plyazha-v-livadii-v-primorskom-krae.html

От себя скажу, касатки размером до 10 метров и акулы, как опаснейшие белые, так и неопасные, сельдевые, приходят обычно с рыбой - лососем, окунем-терпугом, кальмаром, но приходят одиночки. На этот раз пришло много касаток размером примерно 4 - 6 метров. Самое странное - они лезут почти на берег, не боясь ни людей, ни чего бы то ни было еще.
Также на днях в самой Находка и недалеко от этого места видели белых акул примерно 5 - 6 метров длиной.

Одним словом, приезжайте к нам! У нас красиво, жарко и... Очень интересно )))))

Сегодня у нас форс-мажор, то есть непреодолимые обстоятельства... Вчера сутки шел интенсивный дождь со снегом, а с ночи ревет, гудит как реактивный самолет, трясет дома северный ветер силой 38 м/сек(140 км/час). Когда рассвело, ветер сизился до 33 м/сек, но немножко зашел к западу и начал свою "деятельность". Идти практически невозможно- сбивает с ног. Кто на колесах-подбирали людей. Едут все осторожно - на большой скорости ветер может легко снести машину с дороги.
В течение часа была снесена полностью, со всеми конструкциями, двускатная крыша с 4-этажного двухподъездного здания местной больницы, крыша пролетела пару сотен метров и ударила в большой 5-этажный дом, выбив окна с рамами и заблокировав два подъезда. Сейчас там работает МЧС, ищут пострадавших. Кроме того, еще на нескольких домах частично разрушены крыши, снесены закрытые балконы, а сорванных реклам, облицовок домов и перевернутых киосков - немеряно.
Здесь есть немножко информации об этом:
http://primamedia.ru/news/incidents/10.03.2015/425340/silniy-veter-snes-krishu-bolnitsi-poselka-vrangel-v-primore.html