Река моего детства, часть3 (с продолжением)

Публикую часть третью. Будет еще часть 4.
Когда к нашему берегу приставал катер, то его днище начинало бороздить по камням, поэтому на берегу построили дамбу. Она должна была служить пристанью и защищать берег от разлива реки. Дамба получилась внушительной: от реки она была отделена крепкими бревнами, а потом несколько дней на берег возили крупные камни и сыпали песок. Получилось громоздкое сооружение, к которому все лето причаливали лодки и катера. Справа от дамбы получилась небольшая заводь, вода в которой была немного теплее, чем в реке. Поселковые дети тут же обосновались на берегах этой заводи для того, чтобы ловить мелкую рыбешку трехлитровыми банками. Это была очень простая снасть: надо было вылить из банки сок через небольшой квадратный разрез в металлической крышке. Разрез делался обыкновенным ножом. К горлышку банки привязывался длинный шнурок или бечевка, а на дно банки сыпали приманку – хлебные крошки. Утром эти банки укладывали на дно заводи, бечевку крепко привязывали к камню на берегу и все! Вечером банка была полна мелкой рыбы. Мы ставили не по одной банке и потому уловы у нас были неплохими. Сыты были все: кошки, куры и, конечно, люди. На хороший ужин хватало всей семье. Правда, иной раз некоторые банки разбивались о камни на дне из-за волн, которые поднимали проходящие мимо катера. Но это бывало редко.
Дамба просуществовала только до весны. Весенний ледоход в последних числах мая разломал сооружение, унес бревна, камни и смыл песок. Весь берег был завален толстыми льдинами, которые таяли почти весь июнь. Осталась невысокая бревенчатая стенка и небольшое количество камней. С тех пор все большие и малые суда приставали к этому месту. Если это был катер, то его начинало сильно качать на его же волнах. Он бился своим бортом о бревенчатую стену. Пассажиры выпрыгивали на берег, улавливая момент, когда борт катера и стена на мгновение оказывались на одном уровне. Как-то мой отец упал в воду между катером и стеной. Его, конечно, тут же выловили, но он сильно ушибся и испугался. Оказалось, что при падении он сломал несколько ребер. Грудь у него долго болела.
Иногда у берега ставили баржу с каким-нибудь грузом. На берег сбрасывали трап, по которому носили груз в машину. В таком случае поселковые катеристы причаливали к этой барже, и пассажиры шли по узкому бортику к трапу, чтобы выйти на берег. Однажды на катере не было никого из взрослых, а плыли одни дети. Когда мы вышли на баржу, то на нашем пути встал пьяный матрос. Он, ухмыляясь, поджидал мальчишку, который шел первым. Когда они поравнялись, матрос схватил мальчишку за плечи и толкнул его в воду. Тот поплыл к берегу. Остальные, растерявшись, как кролики к удаву, шли к этому дураку. Их он тоже толкнул в воду. Все молчали. Я была последней. Если бы меня толкнули в реку, то я тут же утонула бы. Что мне было делать? Я подошла к пьяному хулигану и сказала ему: «Пожалуйста, не сбрасывайте меня в воду. Я не выплыву, потому что не умею плавать». Он недоуменно уставился на меня, пытаясь переварить то, что услышал. Я воспользовалась его замешательством, прошмыгнула мимо и помчалась к трапу. Он кинулся в погоню, но было поздно. Я успела выскочить на берег. Помню, как мне было страшно и как замирало сердце, когда я подходила к этому негодяю.
Поворот реки был границей нашего поселка, и нам разрешалось ходить только до этого места. На повороте была большая и пологая скала, которая заливалась водой во время половодья. Мы доходили до этой скалы и заглядывали за поворот. Там было тихо и сумрачно. Стоило сделать несколько шагов за поворот, и сразу же исчезал из поля зрения поселок, становилось неслышным поселковое радио, и только вода журчала, переливаясь через камни. Дно реки здесь было из темных гранитных скал, и вода казалась черной. Она крутилась, вспучивалась из глубины, образуя водовороты и завихрения. За поворотом берег резко сужался, и деревья подступали почти к воде. Вся эта обстановка действовала завораживающе. Казалось, что здесь начинается другой мир – фантастический и нереальный.
На берегах нашей реки почти не было песчаных пляжей. Но нашему поселку повезло, потому что, кроме Белой скалы, на окраине поселка находились Собачьи скалы. Они были очень красивы и живописны. Это было нагромождение серых гранитных скал, которые опоясывали поселок с южной стороны. Они преграждали путь реке, и она в этом месте врезалась в скалы и делала крутой поворот. Скалы круто обрывались в реку. Течение в этом месте было просто бешеным. Когда теплоход преодолевал это место нашей реки, то он двигался вперед еле-еле. Иногда проходило несколько часов, в течение которых был слышен шум машин, работавших в полную силу. Наконец, он постепенно затихал, и мы понимали, что опасный перекат остался позади. Зато в обратном направлении все суда двигались на очень большой скорости, потому что им помогало быстрое течение.
Около Собачьих скал был небольшой пляж из песка – так, метра два в ширину и метров пять в длину. Скалы выдавались в реку, и за ними образовалась маленькая заводь. Вода в ней было очень холодной, но не было быстрого течения. Мы находили большие доски, ложились на них и плавали по этой заводи. Но далеко мы не заплывали, потому что нас подхватило бы быстрое течение, и наше плаванье могло окончиться трагически. Мне нравилось лежать на доске и смотреть в воду. Вода была абсолютно прозрачной. Можно было рассматривать песчаное дно, рыб и мальков, которых там было очень много. Песок хорошо прогревался солнцем. Мы буквально закапывались в него и грелись. Это было, пожалуй, единственно место, где сквозь песок и камни не пробивались родники, которые делали берега невыносимо холодными. Да и не удивительно! Ведь они образовывались из тающей вечной мерзлоты, на которой стоял наш поселок. Смельчаки окунались в воду, а некоторые отваживались немного поплавать. Но потом они пулями вылетали из воды и бежали греться к костру, который всегда горел на берегу. В такую воду было страшно даже забредать, не то, что в ней плавать. Да и водовороты грозили затянуть в свою страшную глубину, где было еще холоднее, и судороги в любой момент могли сковать движение рук или ног. Поэтому тех, кто плавал в таких условиях, мы считали очень смелыми.
Солнце в наших суровых краях освещало землю так, что на пляже можно было провести весь день без каких-либо последствий. Мы не знали, что такое солнечные ожоги. Но и загара на нашей коже тоже не было. Мы оставались бледными и белокожими даже летом. Впервые я сгорела на солнце, когда отдыхала в спортивном лагере на берегу Иркутского водохранилища. Ожоги были такими, что мне потребовалась настоящая скорая помощь, потому что тело покрылось волдырями, которые быстро превратились в глубокие раны. Я долго болела. И навсегда научилась быть осторожной и не шутить с солнцем.