А тут вот довелось прочитать кусочек воспоминаний бывалого разведчика,которые нашли живейший отклик в моей душе...Читайте,это и есть правда,суровая,кровавая правда войны!!Я два года был в разведке и когда слышу, что такой-то взял 120 «языков», а вот такой взял более восьмидесяти, и стал Героем Советского Союза, то всегда отношусь к этому с недоверием.
Если ты пленного взял в бою, каким бы ценным он не был, то, как захваченного «языка» тебе его не засчитают. Пусть их будет хоть двадцать, хоть тридцать человек.
«Язык» тебе засчитывался только тогда, когда ты его захватил в поиске. Вот, к примеру, пошла группа в десять человек за языком. В группе захвата двое, остальные прикрывают. Записывают «языка» только на тех, кто непосредственно брал его, а именно, на этих двоих разведчиков из группы захвата.
Чтобы взять восемьдесят-сто «языков» надо обладать бессмертием и конечно, суперудачей. Я считаю, что двадцать пять-тридцать «языков», это предел для разведчика. Немцы тоже не дураки и неплохо несли службу. Поэтому приходило время и этот удачливый разведчик либо погибал, либо получал ранение.
Был у нас случай, когда мы взяли сразу восемь «языков», но довели до места не всех. Этот свой выход я считаю самым результативным.
Нас из штаба дивизии уже «задолбили», требуя привести им ценного «языка». В поиск пошла группа в количестве пятнадцати человек. Старшим в группе был сержант Гегжанс, будущий Герой Советского Союза.
Мы перешли скрытно линию фронта и углубились километров на двадцать в тыл врага. Засаду устроили в лесу, недалеко от дороги, ведущей в госпиталь.
И вот из этой засады мы захватили восемь «языков»! Одним из захваченных был немецкий офицер-гауптман. Наглым оказался. Мы находимся в засаде, а он достаёт трубку и начинает курить.
Я его предупредил, что он этим демаскирует всех нас. А он ещё возмущаться начал, о Женевских соглашениях заговорил. Заявил, что мы не имеем права убить пленного. Наивный дурачок, а ведь уже сорок третий год жел. Да ещё и орать начал. Мне некогда было его уговаривать, да и выдать он нас мог своим криком. И мне пришлось его сразу же зарезать.
Немцев осталось семь человек. Пришло время уходить, но провести такую группу незаметно через линию фронта очень сложно. Мы посовещались, после чего зарезали ещё троих, а четверых забрали с собой. В разведке не до сантиментов. Ценой любой ошибки может стать твоя жизнь. Договорились, что по прибытию на место скажем, что этих немцев убили при попытке к бегству.
Настоящие разведчики почти никогда не рассказывают о себе. В разведке почти всегда приходилось работать холодным оружием и руками. Снять часового бесшумно означало, что он либо зарезан, либо задушен.
Это война и у неё свои правила. Мы все были головорезами! И от этого никуда не уйти.
(воспоминания разведчика 16-й Литовской дивизии)
