Здравствуйте!
Великое искусство - ЖИТЬ -
поэты воспевают сотни лет...
Придет черед и Смерти наложить
на страстное "TO BE" холодное "THE END".
И тут уже не спрятаться за слово,
не скрыться у любимых и друзей!
"Быть иль не быть" - решаю снова ...
и шлю старуху к тысяче чертей!
Отклик на стихотворение «Жизнь - игра» (Яков Баст)
поэты воспевают сотни лет...
Придет черед и Смерти наложить
на страстное "TO BE" холодное "THE END".
И тут уже не спрятаться за слово,
не скрыться у любимых и друзей!
"Быть иль не быть" - решаю снова ...
и шлю старуху к тысяче чертей!
Отклик на стихотворение «Жизнь - игра» (Яков Баст)
Чайка
26 августа 2015
+1
940
Нет комментариев
БЕЗУСЛОВНОЕ ПРИНЯТИЕ
Еще будучи студенткой Стэнфордского факультета я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело как снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.
У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.
В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный момент я заерзала в нетерпении. Затем Роджерс начал говорить : «Перед началом каждой сессии я останавливаюсь на короткое мгновение, чтобы вспомнить, что я тоже – человек. Нет ничего, что может произойти с человеком, чего я, будучи тоже человеком, не смогу с ним разделить; нет такого страха, который я не смогу понять; нет страдания, к которому я могу остаться бесчувственным – это заложено в моей человеческой природе. Как бы ни была глубока травма этого человека – этого передо мной не надо стыдиться. Я тоже беззащитен перед лицом травмы. И поэтому меня достаточно. Что бы ни пережил этот человек – ему не обязательно оставаться с этим наедине. И с этого начинается исцеление». [Речел Наоми Ремен проводит разделение понятий «лечить» и «исцелять»]
Последовавшая за этим сессия была ошеломительно глубокой. За всю сессию Роджерс не промолвил ни единого слова. Роджерс транслировал свое полное принятие клиента таким, как он был, только через качество своего внимания. Клиент (доктор) начал говорить и очень быстро сессия переросла в презентацию метода, как есть. В оберегающей атмосфере полного принятия Роджерса, доктор начал одну за другой сбрасывать свои маски. Сначала нерешительно, а потом все легче и легче. Когда отбрасывалась маска, Роджерс принимал и приветствовал того, кто под ней скрывался – безусловно, без интерпретаций, — пока наконец не спала последняя маска и перед нами не предстал этот доктор таков, как он был – во все красоте своей истинной и незащищенной природы. Я сомневаюсь, что он сам когда-либо сталкивался с собой таким, что он таким себя когда-либо прежде видел. К тому моменту со многих из нас тоже соскользнули все маски и у некоторых глаза были полны слез. В тот момент я завидовала этому доктору-клиенту; как мне было досадно, что я не вызвалась на эту сессию, что я упустила шанс – шанс так, настолько тотально быть увиденной и принятой другим. За вычетом нескольких эпизодов общения с моим дедушкой, в моем опыте это была первая встреча с подобным принятием за всю жизнь.
Я всегда усердно работала, чтобы быть достаточно хорошей – это было моим «золотым стандартом», по которому я определяла, какие книги читать, какую одежду носить, как проводить свободное время, где жить, что говорить. Хотя, даже «достаточно хорошо» для меня не было достаточным. Я всю жизнь провела в попытках стать идеальной. Но если слова Роджерса были правдой, то совершенство — это пустышка. Все, что по-настоящему требовалось – это просто быть человеком. А я ведь – человек. И я всю жизнь боялась, что это кто-нибудь обнаружит.
По сути, то, что акцентировал Роджерс – мудрость, самый базовый уровень исцеляющих отношений. Насколько бы блестящими специалистами мы ни были, самый большой дар, который мы можем преподнести страдающему – это наша целостность.
Слушание – это, пожалуй, самый древний и самый мощный инструмент исцеления. Зачастую именно качество нашего внимания, а не наши мудрые слова способствуют самым глубоким изменениям в окружающих нас людях. Слушая, вместе с нашим безраздельным вниманием, мы открываем другому возможность обрести целостность. То, что отвергалось, обесценивалось, было непринимаемо самим человеком и его окружением. То, что было спрятано.
В нашей культуре душа и сердце часто становятся «бездомными». Слушание создает священное молчание. Когда мы щедро слушаем другого, он тоже может услышать ту правду, которая в нем есть. Иногда человек это слышит впервые за свою жизнь. Во время молчаливого слушания мы можем найти /узнать в другом себя. Постепенно мы можем научиться слышать любого и даже немного больше – мы можем научиться слышать невидимое, обращенное на себя и на нас».
Речел Наоми Ремен «Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal»
Еще будучи студенткой Стэнфордского факультета я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело как снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.
У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.
В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный момент я заерзала в нетерпении. Затем Роджерс начал говорить : «Перед началом каждой сессии я останавливаюсь на короткое мгновение, чтобы вспомнить, что я тоже – человек. Нет ничего, что может произойти с человеком, чего я, будучи тоже человеком, не смогу с ним разделить; нет такого страха, который я не смогу понять; нет страдания, к которому я могу остаться бесчувственным – это заложено в моей человеческой природе. Как бы ни была глубока травма этого человека – этого передо мной не надо стыдиться. Я тоже беззащитен перед лицом травмы. И поэтому меня достаточно. Что бы ни пережил этот человек – ему не обязательно оставаться с этим наедине. И с этого начинается исцеление». [Речел Наоми Ремен проводит разделение понятий «лечить» и «исцелять»]
Последовавшая за этим сессия была ошеломительно глубокой. За всю сессию Роджерс не промолвил ни единого слова. Роджерс транслировал свое полное принятие клиента таким, как он был, только через качество своего внимания. Клиент (доктор) начал говорить и очень быстро сессия переросла в презентацию метода, как есть. В оберегающей атмосфере полного принятия Роджерса, доктор начал одну за другой сбрасывать свои маски. Сначала нерешительно, а потом все легче и легче. Когда отбрасывалась маска, Роджерс принимал и приветствовал того, кто под ней скрывался – безусловно, без интерпретаций, — пока наконец не спала последняя маска и перед нами не предстал этот доктор таков, как он был – во все красоте своей истинной и незащищенной природы. Я сомневаюсь, что он сам когда-либо сталкивался с собой таким, что он таким себя когда-либо прежде видел. К тому моменту со многих из нас тоже соскользнули все маски и у некоторых глаза были полны слез. В тот момент я завидовала этому доктору-клиенту; как мне было досадно, что я не вызвалась на эту сессию, что я упустила шанс – шанс так, настолько тотально быть увиденной и принятой другим. За вычетом нескольких эпизодов общения с моим дедушкой, в моем опыте это была первая встреча с подобным принятием за всю жизнь.
Я всегда усердно работала, чтобы быть достаточно хорошей – это было моим «золотым стандартом», по которому я определяла, какие книги читать, какую одежду носить, как проводить свободное время, где жить, что говорить. Хотя, даже «достаточно хорошо» для меня не было достаточным. Я всю жизнь провела в попытках стать идеальной. Но если слова Роджерса были правдой, то совершенство — это пустышка. Все, что по-настоящему требовалось – это просто быть человеком. А я ведь – человек. И я всю жизнь боялась, что это кто-нибудь обнаружит.
По сути, то, что акцентировал Роджерс – мудрость, самый базовый уровень исцеляющих отношений. Насколько бы блестящими специалистами мы ни были, самый большой дар, который мы можем преподнести страдающему – это наша целостность.
Слушание – это, пожалуй, самый древний и самый мощный инструмент исцеления. Зачастую именно качество нашего внимания, а не наши мудрые слова способствуют самым глубоким изменениям в окружающих нас людях. Слушая, вместе с нашим безраздельным вниманием, мы открываем другому возможность обрести целостность. То, что отвергалось, обесценивалось, было непринимаемо самим человеком и его окружением. То, что было спрятано.
В нашей культуре душа и сердце часто становятся «бездомными». Слушание создает священное молчание. Когда мы щедро слушаем другого, он тоже может услышать ту правду, которая в нем есть. Иногда человек это слышит впервые за свою жизнь. Во время молчаливого слушания мы можем найти /узнать в другом себя. Постепенно мы можем научиться слышать любого и даже немного больше – мы можем научиться слышать невидимое, обращенное на себя и на нас».
Речел Наоми Ремен «Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal»
«Будьте счастливы сегодня!»
Артист Максим Аверин - о любви.
https://www.facebook.com/svetlana.ushkova/videos/791160674268539/?pnref=story
Артист Максим Аверин - о любви.
https://www.facebook.com/svetlana.ushkova/videos/791160674268539/?pnref=story
"В моей жизни были разные учителя. Именитые профессора, известные психотерапевты. Но так часто бывает, что встреча с кем-то совсем не имеющим регалий и званий, а быть может вообще маленьким и бездомным способна дать больше, чем сотни часов в лекционном зале.
Так было и в тот раз. Я проходила практику в детской клинической больнице. Дело было под Новый год, и в нашем отделении всех маленьких пациентов уже разобрали по домам. В больнице остались только дети, которых забрать было некому.
К нам обратилась женщина-волонтер из другого отделения, ухаживающая за мальчиком из детского дома. И мы отправились работать. Моя коллега — к женщине, а я — к ребенку. Меня познакомили с его историей. Она была печальной. Очень. Ему было только 6 лет, и в его жизни уже было немало драм и трагедий.
С собой у меня были бумага и карандаши. Немного знаний о детской психологии. Страх и решимость.
Уже в палате я узнала, что его привезли всего несколько часов назад после реанимации. У него была температура и трубка в горле.
Я села рядом, что-то сказала, спросила как он. Он лежал ко мне спиной, тяжело дышал и не отзывался.
Я сидела и понимала, что я здесь со своей психологией сильно не к месту. За стенкой коллега уже разговаривала с женщиной. У меня был час, и мне нужно было его как-то прожить рядом с этим маленьким человеком.
Я не знала, что делать. Интуитивно, моя рука потянулась к нему, и я вспомнила о том, о чем писала здесь.
Я положила руку ему на спину, такую маленькую, что моя рука почти полностью ее закрывала. Он не шевелился. Только с трудом дышал.
Я не посылала ему “энергию”. Не желала скорейшего выздоровления. Я не жалела его. Не размышляла о его тяжелой судьбе. Я просто была рядом. Целиком. Я ни о чем не думала, ничего не хотела. Я слышала его хриплое дыхание. И держала руку на его спине.
Просидев так минут двадцать, я спросила, хочет ли он, чтобы я убрала руку. Он сказал: “Нет!” Это было его первое слово.
Я просидела так еще какое-то время, пока не почувствовала, как у меня затекла рука. Мой взгляд упал на карандаши и бумагу. Я сказала, то могла бы нарисовать ему что-то на память. Он сказал: “Вертолет.” Это было его второе слово. Я попыталась вспомнить, как же выглядит вертолет, изобразила нечто похожее. И положила перед ним.
Затем я снова протянула руку к его спине.
Когда время подошло к концу, я сказала, что мне пора уходить. Он перевернулся ко мне лицом и сказал: “Спасибо!”
Это было его третье слово.
Я ушла со странным чувством. Как будто я впервые в жизни была на самом деле полезна. Не сделав ничего из того, что “нужно было”, я сделал Все.
С тех пор прошло много времени. У меня было много других уроков и открытий. Но эту встречу я помню.
Этот ребенок подарил мне возможность понять, что такое Быть рядом. Просто Быть Рядом. Благодаря ему, я наконец почувствовала, что это значит. И поняла, что иногда это самое ценное из того, что мы можем дать. Свое присутствие.
Мы не всегда можем что-то сделать. Мы не всегда знаем, как унять чью-то боль. Есть такие моменты, которые человеку нужно просто прожить. И наша помощь ему легко может стать помехой. Но мы всегда можем просто быть. Быть рядом. Разделяя с ним этот момент его жизни.
Эта встреча тогда была ценна для нас обоих. Он был не один. В своей боли. И я была не одна. В своей растерянности. Мы были Вместе.
Это так просто и так сложно — просто Быть. Растерянным, испуганным, слабым, сильным, радостным или грустным. Ничего не делая, ничего не меняя. Не на чем не настаивая. Не сопротивляясь тому, что есть. Не сопротивляясь тому, кто ты, и как переживаешь эту жизнь.
Но ты Есть. И этого достаточно."
Анна Левченко
Так было и в тот раз. Я проходила практику в детской клинической больнице. Дело было под Новый год, и в нашем отделении всех маленьких пациентов уже разобрали по домам. В больнице остались только дети, которых забрать было некому.
К нам обратилась женщина-волонтер из другого отделения, ухаживающая за мальчиком из детского дома. И мы отправились работать. Моя коллега — к женщине, а я — к ребенку. Меня познакомили с его историей. Она была печальной. Очень. Ему было только 6 лет, и в его жизни уже было немало драм и трагедий.
С собой у меня были бумага и карандаши. Немного знаний о детской психологии. Страх и решимость.
Уже в палате я узнала, что его привезли всего несколько часов назад после реанимации. У него была температура и трубка в горле.
Я села рядом, что-то сказала, спросила как он. Он лежал ко мне спиной, тяжело дышал и не отзывался.
Я сидела и понимала, что я здесь со своей психологией сильно не к месту. За стенкой коллега уже разговаривала с женщиной. У меня был час, и мне нужно было его как-то прожить рядом с этим маленьким человеком.
Я не знала, что делать. Интуитивно, моя рука потянулась к нему, и я вспомнила о том, о чем писала здесь.
Я положила руку ему на спину, такую маленькую, что моя рука почти полностью ее закрывала. Он не шевелился. Только с трудом дышал.
Я не посылала ему “энергию”. Не желала скорейшего выздоровления. Я не жалела его. Не размышляла о его тяжелой судьбе. Я просто была рядом. Целиком. Я ни о чем не думала, ничего не хотела. Я слышала его хриплое дыхание. И держала руку на его спине.
Просидев так минут двадцать, я спросила, хочет ли он, чтобы я убрала руку. Он сказал: “Нет!” Это было его первое слово.
Я просидела так еще какое-то время, пока не почувствовала, как у меня затекла рука. Мой взгляд упал на карандаши и бумагу. Я сказала, то могла бы нарисовать ему что-то на память. Он сказал: “Вертолет.” Это было его второе слово. Я попыталась вспомнить, как же выглядит вертолет, изобразила нечто похожее. И положила перед ним.
Затем я снова протянула руку к его спине.
Когда время подошло к концу, я сказала, что мне пора уходить. Он перевернулся ко мне лицом и сказал: “Спасибо!”
Это было его третье слово.
Я ушла со странным чувством. Как будто я впервые в жизни была на самом деле полезна. Не сделав ничего из того, что “нужно было”, я сделал Все.
С тех пор прошло много времени. У меня было много других уроков и открытий. Но эту встречу я помню.
Этот ребенок подарил мне возможность понять, что такое Быть рядом. Просто Быть Рядом. Благодаря ему, я наконец почувствовала, что это значит. И поняла, что иногда это самое ценное из того, что мы можем дать. Свое присутствие.
Мы не всегда можем что-то сделать. Мы не всегда знаем, как унять чью-то боль. Есть такие моменты, которые человеку нужно просто прожить. И наша помощь ему легко может стать помехой. Но мы всегда можем просто быть. Быть рядом. Разделяя с ним этот момент его жизни.
Эта встреча тогда была ценна для нас обоих. Он был не один. В своей боли. И я была не одна. В своей растерянности. Мы были Вместе.
Это так просто и так сложно — просто Быть. Растерянным, испуганным, слабым, сильным, радостным или грустным. Ничего не делая, ничего не меняя. Не на чем не настаивая. Не сопротивляясь тому, что есть. Не сопротивляясь тому, кто ты, и как переживаешь эту жизнь.
Но ты Есть. И этого достаточно."
Анна Левченко
23 июля - международный день китов и дельфинов.
Несмотря на то, что я знала о работе Джона Лилли с дельфинами, ... меня это не задело, хотя в свое время отметила про себя: "это интересно!".
Я оказалась в этой теме, благодаря Алексею Шкиперу и Елене Вагнер, с которыми познакомилась сравнительно недавно. Помимо телесных практик, они увлечены дельфинами. В июле они присутствовали на международном фестивале Dolphinity World Festival 2015, где у Алексея "случился" удивительный опыт, который он описал в фэйсбуке.
https://www.facebook.com/HappyhappySkipper
03 июля
«Друзья, хочу поделиться с вами очень-очень сокровенным.
Ко мне приплывал МОЙ дельфин.
Знаете, я человек больше научного склада мышления, и любые свои эмоции потом стараюсь разложить по полочкам здравого смысла с точки зрения доказанных учёными знаний.
Если что-то чувствую только сам, то не выношу это на поверхность: мало ли что показалось.
Я бы не поверил никому, если бы не испытал это сам.
Все разговоры и рассказы участников фестиваля про " своего дельфина", или "своего животного" казались - ну, если не фантазией, то большим воображением рассказывающих.
Мало ли у кого какая сказка внутри.
Когда нас догнали в море веселые дельфинчики, и меня впервые "накрыло" истиной настоящего момента, и всей своей истории Жизни всерьёз, да так, как накрывало всего раз на глубоком погружении в духовных практиках, я всерьёз призадумался.
А потом это не шло из головы и сердца.
Я прислушивался, анализировал, слушал других людей, участников Dolphin Embassy о том, как это бывает, кто мы и откуда, и что должны делать, что бы попытаться удержать этот мир от безумия потребления и падения...
И вот сейчас, спустя время, понимаю: всё правда.
Истинная правда.
А не просто красивые слова романтиков, любящих другие формы жизни и чувствующих сопричастность ко всему, что существует в этом мире.
И дельфин мой приходил. И говорил со мной. И сейчас у меня с ним глубокая связь.
Это как обрести родную Душу, Друга и Учителя в одном лице, понимаете?
Вот так, сразу.
Когда уже и верить перестал, что такое может быть.
Можете теперь считать меня сумасшедшим, "повернутым" на этой теме, как и другие...
Но у меня теперь есть свой Дельфин.
Поддержка, дружеское плечо, ободряющее присутствие рядом, ощущение вселенной как единого организма.
И ясность, полная ясность, что всё, что я делаю, мы делаем, это очень нужно.
Всё проснулось.
Всё проснулось.
Низкий поклон Nicole Et Alexandre Gratovsky за эту встречу, за эту идею, за эту возможность.
И, конечно же, Helene Matangi Wagner познакомившей с этими замечательными людьми
Мой дельфин...
Я даже снял его на видео)). Вот он!
Потом только понял, что это он - поскольку помню, чувствую, вижу перед глазами его, слышу.
Прямо сейчас, всегда.
Он мой, он со мной.
Навсегда теперь эта связь.
Очень глубоко это, очень личное.
И в то же время необходимо, что бы вы знали.
Это - есть, и это существует.
Вот так.
Люблю.
Люблю!
Люблю!!!!!!
Бесконечно».
*******
Сегодня случайно я увидела в интернете статью из журнала " PSYCHOLOGIES.RU" и хочу поделиться ею, т.к., наверное, "заразилась" страстным желанием самой пообщаться с дельфинами ... хотя понимаю, что реализовать это будет непросто. Но я уже привыкла, что "нет ничего невозможного", если в это очень верить и знать, что Бог, Вселенная - тебе поможет!
Я убедилась еще раз, что это удивительные существа и нам есть, чему у них поучиться!
К сожалению, их до сих пор жестко уничтожают, например, в Дании ... по традиции ...
http://www.psychologies.ru/people/story/udocherennaya-delfinom/
Дарья Громова
Удочеренная дельфином
Однажды в порту города Руайан к Фредерике Пишар* во время купания прильнул дельфин-одиночка. Тогда она не знала, что Дони не обычный дельфин, а дельфин-посланник, отбившийся от стаи, чтобы познакомиться с людьми. Каждый вечер Фредерика и Дони вместе плавали и общались... на телепатическом уровне.
«Моя первая встреча с дельфинами случилась во Французской Полинезии, на острове Муреа. Я тогда сопровождала туристов в путешествиях по острову. Отель, где я работала, устраивал купание с дельфинами, живущими недалеко от берега, почти что в неволе. Вначале я не хотела в этом участвовать, потому что мне было невыносимо видеть их взаперти. Но однажды я ощутила нечто вроде приглашения – в моей голове возникла мысль: «Почему бы тебе не встретиться с нами, мы ведь все равно поблизости?» Я зашла в воду и стала ждать, не пытаясь к ним приблизиться. Потом я встретилась глазами с одним из дельфинов. В этот момент я почувствовала, как будто меня пронзила молния, и из глаз брызнули слезы. «Так часто бывает с теми, кому выпадает такой шанс», – сказал мне инструктор. Свой первый контакт я пережила как пробуждение, как возвращение к первоистокам любви. Спустя некоторое время, на Кубе я пережила второе подобное потрясение. Я должна была присоединиться к группе в море, но осталась на набережной, завороженная самкой дельфина, которая буквально меня сканировала. В тот момент произошло нечто очень важное, что-то, что я до сих пор не могу понять; она будто навсегда связала мою судьбу с судьбой дельфинов. Знала ли она уже тогда, что со мной случится дальше?
Медитация
В последующие годы я постепенно узнала, какие безграничные возможности заключены в нашей интуиции. Во-первых, благодаря моим сыновьям-двойняшкам, связанным между собой будто телепатическими узами, которые я тоже могу ощущать. Во-вторых, благодаря моему профессиональному опыту. Я прошла специальный курс обучения релаксации, нацеленной на креативную визуализацию. Ее принцип состоит в том, чтобы породить нечто с помощью воображения и затем настолько сильно сосредоточиться мысленно на этом объекте, что это повысит вероятность его воплощения в реальности. Это то, что называется законом аттракции. Моя практика позволяет посредством контроля над дыханием и освобождения сознания вступать в контакт с безграничными внутренними мирами. А еще она позволяет входить в такое медитативное состояние, которое, как я узнала позже, очень близко к состоянию дельфинов. Благодаря электроэнцефалограммам дельфинов, которые были получены Джоном Лилли, мы знаем, что их мозг большую часть времени работает на частоте альфа-волн**. Так что именно через это состояние релаксации дельфины помогают людям вступить в контакт с их собственным внутренним миром.
Моей дочери Адели должно было исполниться шесть лет. Я пообещала ей, что на день рождения отведу ее поплавать с дельфинами. И вот однажды я узнала, что в порт Руайана заплыл дельфин-одиночка. Мы поехали его искать, но поиски оказались безуспешными. И тогда мы принялись медитировать. Спустя пять минут моя дочь сказала: «Пойдем туда, там мы еще не были!» Неподалеку от набережной находился небольшой заливчик. Мы увидели дельфина, которого гладила маленькая девочка. Оказалось, что Дони каждый вечер в восемь часов встречается здесь с приятелями, которыми обзавелся в порту. Мы разделись и вошли в воду. Осторожно приблизились к Дони. Контакт возник очень быстро. Я почувствовала, что ему плохо. Положила на него руки. Он прильнул ко мне, что для дельфина довольно необычно. Наша связь возникла благодаря взаимной заботе друг о друге, и мы оба испытывали от этого радость. Я прекрасно сознавала, какой роскошный подарок преподнесла нам природа. Мы с дочерью очень сильно чего-то попросили у Вселенной, и это случилось.
Продолжение http://www.psychologies.ru/people/story/udocherennaya-delfinom/
* Фредерика Пишар (Frédérique Pichard), автор книги «Дельфины, посланники моря» (Democratic Books, 2010). Ее сайт institutdony.com.
** Джон Лилли (John Lilly), нейробиолог и психоаналитик, известен своими неоднозначными работами в области исследования сознания, в частности, с помощью камер сенсорной депривации и путем изучения коммуникации дельфинов. Его книга о дельфинах переведена на русский язык: Дж. Лилли «Человек и дельфин» (Мир, 1965).
Несмотря на то, что я знала о работе Джона Лилли с дельфинами, ... меня это не задело, хотя в свое время отметила про себя: "это интересно!".
Я оказалась в этой теме, благодаря Алексею Шкиперу и Елене Вагнер, с которыми познакомилась сравнительно недавно. Помимо телесных практик, они увлечены дельфинами. В июле они присутствовали на международном фестивале Dolphinity World Festival 2015, где у Алексея "случился" удивительный опыт, который он описал в фэйсбуке.
https://www.facebook.com/HappyhappySkipper
03 июля
«Друзья, хочу поделиться с вами очень-очень сокровенным.
Ко мне приплывал МОЙ дельфин.
Знаете, я человек больше научного склада мышления, и любые свои эмоции потом стараюсь разложить по полочкам здравого смысла с точки зрения доказанных учёными знаний.
Если что-то чувствую только сам, то не выношу это на поверхность: мало ли что показалось.
Я бы не поверил никому, если бы не испытал это сам.
Все разговоры и рассказы участников фестиваля про " своего дельфина", или "своего животного" казались - ну, если не фантазией, то большим воображением рассказывающих.
Мало ли у кого какая сказка внутри.
Когда нас догнали в море веселые дельфинчики, и меня впервые "накрыло" истиной настоящего момента, и всей своей истории Жизни всерьёз, да так, как накрывало всего раз на глубоком погружении в духовных практиках, я всерьёз призадумался.
А потом это не шло из головы и сердца.
Я прислушивался, анализировал, слушал других людей, участников Dolphin Embassy о том, как это бывает, кто мы и откуда, и что должны делать, что бы попытаться удержать этот мир от безумия потребления и падения...
И вот сейчас, спустя время, понимаю: всё правда.
Истинная правда.
А не просто красивые слова романтиков, любящих другие формы жизни и чувствующих сопричастность ко всему, что существует в этом мире.
И дельфин мой приходил. И говорил со мной. И сейчас у меня с ним глубокая связь.
Это как обрести родную Душу, Друга и Учителя в одном лице, понимаете?
Вот так, сразу.
Когда уже и верить перестал, что такое может быть.
Можете теперь считать меня сумасшедшим, "повернутым" на этой теме, как и другие...
Но у меня теперь есть свой Дельфин.
Поддержка, дружеское плечо, ободряющее присутствие рядом, ощущение вселенной как единого организма.
И ясность, полная ясность, что всё, что я делаю, мы делаем, это очень нужно.
Всё проснулось.
Всё проснулось.
Низкий поклон Nicole Et Alexandre Gratovsky за эту встречу, за эту идею, за эту возможность.
И, конечно же, Helene Matangi Wagner познакомившей с этими замечательными людьми
Мой дельфин...
Я даже снял его на видео)). Вот он!
Потом только понял, что это он - поскольку помню, чувствую, вижу перед глазами его, слышу.
Прямо сейчас, всегда.
Он мой, он со мной.
Навсегда теперь эта связь.
Очень глубоко это, очень личное.
И в то же время необходимо, что бы вы знали.
Это - есть, и это существует.
Вот так.
Люблю.
Люблю!
Люблю!!!!!!
Бесконечно».
*******
Сегодня случайно я увидела в интернете статью из журнала " PSYCHOLOGIES.RU" и хочу поделиться ею, т.к., наверное, "заразилась" страстным желанием самой пообщаться с дельфинами ... хотя понимаю, что реализовать это будет непросто. Но я уже привыкла, что "нет ничего невозможного", если в это очень верить и знать, что Бог, Вселенная - тебе поможет!
Я убедилась еще раз, что это удивительные существа и нам есть, чему у них поучиться!
К сожалению, их до сих пор жестко уничтожают, например, в Дании ... по традиции ...
http://www.psychologies.ru/people/story/udocherennaya-delfinom/
Дарья Громова
Удочеренная дельфином
Однажды в порту города Руайан к Фредерике Пишар* во время купания прильнул дельфин-одиночка. Тогда она не знала, что Дони не обычный дельфин, а дельфин-посланник, отбившийся от стаи, чтобы познакомиться с людьми. Каждый вечер Фредерика и Дони вместе плавали и общались... на телепатическом уровне.
«Моя первая встреча с дельфинами случилась во Французской Полинезии, на острове Муреа. Я тогда сопровождала туристов в путешествиях по острову. Отель, где я работала, устраивал купание с дельфинами, живущими недалеко от берега, почти что в неволе. Вначале я не хотела в этом участвовать, потому что мне было невыносимо видеть их взаперти. Но однажды я ощутила нечто вроде приглашения – в моей голове возникла мысль: «Почему бы тебе не встретиться с нами, мы ведь все равно поблизости?» Я зашла в воду и стала ждать, не пытаясь к ним приблизиться. Потом я встретилась глазами с одним из дельфинов. В этот момент я почувствовала, как будто меня пронзила молния, и из глаз брызнули слезы. «Так часто бывает с теми, кому выпадает такой шанс», – сказал мне инструктор. Свой первый контакт я пережила как пробуждение, как возвращение к первоистокам любви. Спустя некоторое время, на Кубе я пережила второе подобное потрясение. Я должна была присоединиться к группе в море, но осталась на набережной, завороженная самкой дельфина, которая буквально меня сканировала. В тот момент произошло нечто очень важное, что-то, что я до сих пор не могу понять; она будто навсегда связала мою судьбу с судьбой дельфинов. Знала ли она уже тогда, что со мной случится дальше?
Медитация
В последующие годы я постепенно узнала, какие безграничные возможности заключены в нашей интуиции. Во-первых, благодаря моим сыновьям-двойняшкам, связанным между собой будто телепатическими узами, которые я тоже могу ощущать. Во-вторых, благодаря моему профессиональному опыту. Я прошла специальный курс обучения релаксации, нацеленной на креативную визуализацию. Ее принцип состоит в том, чтобы породить нечто с помощью воображения и затем настолько сильно сосредоточиться мысленно на этом объекте, что это повысит вероятность его воплощения в реальности. Это то, что называется законом аттракции. Моя практика позволяет посредством контроля над дыханием и освобождения сознания вступать в контакт с безграничными внутренними мирами. А еще она позволяет входить в такое медитативное состояние, которое, как я узнала позже, очень близко к состоянию дельфинов. Благодаря электроэнцефалограммам дельфинов, которые были получены Джоном Лилли, мы знаем, что их мозг большую часть времени работает на частоте альфа-волн**. Так что именно через это состояние релаксации дельфины помогают людям вступить в контакт с их собственным внутренним миром.
Моей дочери Адели должно было исполниться шесть лет. Я пообещала ей, что на день рождения отведу ее поплавать с дельфинами. И вот однажды я узнала, что в порт Руайана заплыл дельфин-одиночка. Мы поехали его искать, но поиски оказались безуспешными. И тогда мы принялись медитировать. Спустя пять минут моя дочь сказала: «Пойдем туда, там мы еще не были!» Неподалеку от набережной находился небольшой заливчик. Мы увидели дельфина, которого гладила маленькая девочка. Оказалось, что Дони каждый вечер в восемь часов встречается здесь с приятелями, которыми обзавелся в порту. Мы разделись и вошли в воду. Осторожно приблизились к Дони. Контакт возник очень быстро. Я почувствовала, что ему плохо. Положила на него руки. Он прильнул ко мне, что для дельфина довольно необычно. Наша связь возникла благодаря взаимной заботе друг о друге, и мы оба испытывали от этого радость. Я прекрасно сознавала, какой роскошный подарок преподнесла нам природа. Мы с дочерью очень сильно чего-то попросили у Вселенной, и это случилось.
Продолжение http://www.psychologies.ru/people/story/udocherennaya-delfinom/
* Фредерика Пишар (Frédérique Pichard), автор книги «Дельфины, посланники моря» (Democratic Books, 2010). Ее сайт institutdony.com.
** Джон Лилли (John Lilly), нейробиолог и психоаналитик, известен своими неоднозначными работами в области исследования сознания, в частности, с помощью камер сенсорной депривации и путем изучения коммуникации дельфинов. Его книга о дельфинах переведена на русский язык: Дж. Лилли «Человек и дельфин» (Мир, 1965).
О чем думает одинокая женщина? Да мало ли о чем?! Наверное, чаще всего, о своем одиночестве. Это маленькое чудовище, рожденное разочарованиями, сомнениями, страхами, основательно устроившись в ее жизни, диктует свои правила игры без всякого опасения быть осужденным и изгнанным. При этом снисходительно предоставляет в утешение испытанное средство от душевной боли: мечты…
О, эти мечты!!! Красное на белом … Розовое с голубым…
На этот раз рыцарь приехал за ней не на белом коне, а в шикарном лимузине. Почему именно лимузин? На этот вопрос отвечать не хотелось. Лимузин, и все тут! Такого «крокодила» она не однажды видела во главе свадебного кортежа. Итак, лимузин. Рыцарь приехал. Открыл дверь …
- Машка, ну что ты тут сидишь? Пошла бы погулять, что ли. Погода изумительная! Природа шепчет …
Медленно повернув голову, Машка взглядом, все еще витающим в облаках, посмотрела на источник звука, вмешавшийся так некстати в ее фантазии и прервавший их чарующий поток на самом интересном месте.
Эх, ничего нового! На пороге стояла соседка Верка, молодая особа симпатичного вида, по совместительству подруга и жилетка для излияния душевных переживаний. Отвечать не хотелось. Да и о чем? О том, что природа старается не для нее? Так это уже известно не первый день. Что ей, Верке, замужней женщине, легко говорить о шепоте абстрактной природы, когда каждую ночь она ласково шебечет со своим любящим мужем?
- Эгоистка ты, Верка!
У той вытянулось лицо и округлились глаза, и она смогла только ойкнуть и плюхнуться в кресло, которое стояло рядышком.
- Маааашк, ты что! Я же … из лучших … соображений …
Вот так всегда. Умеет же Верка вызывать в людях чувство вины. Делает она это мастерски, совершенно не осознавая. Ее лицо, не потерявшее детской округлости, длинные ресницы и пухлые губы кричали о такой высокой концентрации наивности и простосердечия, что любая недоброжелательная атака на носителя сего душевного богатства самоуничтожалась в зародыше.
- Верунчик, прости! Замечталась я сегодня что-то слишком… Не к добру! Пойдем пить чай! Как ты?
Верунчик вся засияла. Несмотря на то, что была младше на один год, она относилась к подруге по-матерински ласково и заботливо. Она любила свою Машку. Ее всегда интересовало, хорошо ли та поела, высыпается ли, не болит ли у нее голова … и масса еще ненужных мелочей, в которые вникает только очень тревожная мама.
Вопрос «как ты?» заставил ее вспомнить о том, ради чего она собственно сюда пришла.
- Машк, - тихим шепотом начала Верунчик, семеня за подругой на кухню, - а он сегодня толкаться начал. Честно. Я сначала ничего не поняла. Как будто кто-то постучался в живот … тихонько так … осторожно… как будто не уверен, что его правильно поймут. А я ведь поняла!!! – неожиданно твердым, окрепшим голосом сказала Вера.
Эти новые интонации заставили Машку смахнуть остатки мечтательности и повнимательнее приглядеться к подруге, которую знала уже без малого тысячу лет. Но ничего нового она не увидела: Верка как Верка. Только немного … загадочная что ли… Правда! Во взгляде будто что-то изменилось…
- Ты о чем?
Этот вопрос в свою очередь заставил удивиться Верку. Она посмотрела на обожаемую подругу с некоторым испугом и волнением, как будто перед ней в эту секунду открылось, что Машка – это не Машка, а инопланетянин с неизвестной космической системы. Но это замешательство Верунчик могла себе позволить на какие-то доли секунды. Ее неистребимый жизненный оптимизм и вера в лучшее, моментально переварили нестыковку и выдали на гора радостный смех, переполненный теплотой и пониманием…
- Да о нем, о нем, - широко улыбаясь, но все так же шепотом, сказала Верунчик, аккуратно показывая пальчиком на свой живот. – Он сегодня со мной поздоровался! Вот какой вежливый малыш! Весь в отца! – и уже не желая сдерживаться, рассмеялась от души над своей шуткой.
«Боже мой, какая она красивая! - пронеслась в Машкиной голове мысль, вызванная к жизни волшебством летнего дня и торжествующей женственностью подруги. - Какая красивая и … счастливая!» На самом деле зрелище было достойно кисти живописца: Верунчик сидела у окна, и лучи июльского солнца падали как раз на ее пшеничного цвета волосы, заставляя их мягко переливаться и создавая корону-нимб вокруг головы. «И вообще…»… Машка тяжело вздохнула.
- Что случилось? – Вера перестала смеяться. – Что у тебя случилось?
Маша опустила глаза. Что здесь скажешь? Ничего ведь не случилось. А если и случилось, то очень давно.
Мать Веры умерла в родах, оставив дочку во власти Судьбы и на руках любимого мужа. Как он жил, растил, воспитывал дочь, как радовался на свою «любимку» – отдельная история. Один он не остался, женился на достойной женщине, которая любила его и с честью вынесла все тяготы воспитания чужого ребенка: своих бог не дал.
Проблемы начались, когда Вера вышла замуж. Он неожиданно начал пить. И пить как-то сразу помногу, как будто хотел и никак не мог потушить неизвестно откуда взявшийся внутренний пожар. Но, кто тушил так душевную боль, тот знает – не помогает!
Верунчик не знала, что мама – настоящая мама - так рано ее покинула. Не знала, но, может быть, ее душа догадывалась о чем-то подобном. При всей детскости и наивности, она была полна мудрости, которая проявлялась из глубины ее существа просто и естественно, в мелочах, что бывает только тогда, когда человек разобрался и принял Закон Жизни о Смерти как должное.
- Маааш, - тянула Вера на одной ноте, призывая подругу немедля раскрыть карты. И, лишая ту последней надежды увильнуть от ответа, добавила:
- Мне же нельзя нервничать! Нам … нельзя нервничать!
Это был удар ниже пояса!
- Вера! Я … Очень за тебя рада! И за малыша! Он у тебя герой!
Еще произнося эти слова, Маша поняла, что зря старается. Обмануть Веру было невозможно. Она читала не по губам, а по одной ей известной азбуке внутренних состояний; слушала не ушами, а настроенным на других людей душевным камертоном.
- Вера, плохо мне что-то … И мечты какие-то примитивные … Понимаешь, одиночество ломает и не таких …
Сказала и пожалела об этом. Набухшие от слез глаза, дрожащие губы и сморщенный нос моментально преобразили беременную женщину, недавно ликовавшую от радости новых ощущений, в самое несчастное существо на свете. Простить себе такое мог только бездушный монстр.
- Верочка, Верунчик! Ну что ты? Что с тобой?
- Маш, а как же я? Почему – одиночество?
Глаза Веры смотрели прямо и испытывающе. Но потом как-то разом просветлились и засияли:
- Машка, да ты не переживай! Найдется твоя любовь! Обязательно, найдется! Надо только верить! Я - верила. И вот … видишь! – и она жестом царствующей особы указала на свой слегка округлившийся живот.
Это оказалось последней каплей. Настроение было окончательно испорчено. Но самое тяжелое в данной ситуации - не показать вида.
- Конечно, Верунчик! Обязательно найдется! Надо только дать ей время! Никуда не денется! Найдется!
*****
А находиться ничему не надо было. С этой любовью Маша пересекалась почти каждый день. Звали его Вадим, и был он мужем этой счастливой «коронованной» особы.
Сказать «ошибка молодости», значит, ничего не сказать! Это было трагедией всей жизни! Но как не назови, факт оставался фактом – любимый мужчина любил другую женщину. И скоро должен был стать счастливым отцом. Чужого ребенка. Для Маши – чужого.
Конечно, если бы можно было забраться очень глубоко в душу, Маша нашла бы там следы радости за подругу. Но значительно ближе к поверхности, кроме отчаяния и глухой ненависти, ненависти к самой себе, ничего не было.
История банальна. Вадим жил в соседнем доме. Детство, юность … все время рядом … Он просто оказывался в нужную минуту в нужном месте, возникал сам, без лишних слов делал то, что необходимо. И это стало так обыденно и привычно … Как воздух, который не замечаешь, которым дышишь, не испытывая ни капельки чувства благодарности. До поры …
Но все равно, он был бы одним из многих, если бы не его взгляд. Машу всегда пугал этот задумчивый с прищуром взгляд, который как будто раздевал ее, но обнажая не тело, а вскрывая душу. Он входил в нее очень глубоко, проникал под покровы всех иллюзорных наслоений ее ума, игры желаний, головокружительных мечтаний, представлений о прекрасном и не очень … Это было то проникновение, о котором подсознательно мечтает каждая женщина. Но не каждая может на него решиться, ведь сканируют твое внутренне существо, суть …
И ей было неуютно от этого взгляда. Наверное, потому, что она-то сама не знала, не догадывалась о том, что же он там мог увидеть. И это смущало. И отталкивало, вызывая инстинктивное желание защититься, прикрыть свою душевную обнаженность хоть чем-нибудь: равнодушием, насмешкой и отстраненностью, которая потом перешла в привычное избегание. Бегство.
Она убегала от самой себя, от той, которую видели глаза Вадима. А спросить, что же он там разглядел, она не могла. Боялась. Потому как не верила, что там может быть что-то достойное. Вот так!
Откуда пришло это убеждение? Скорей всего, из детства. Мама растила ее одна, и, наверное, боясь неправильно воспитать единственную дочь, придерживалась строгих правил. Поэтому всегда предостерегала от возможных ошибок, говорила об искоренении недостатков и редко хвалила за достоинства. Сколько бы достижений ни заносилось в Машино жизненное портфолио: отличная учеба – в школе и вузе, успехи на работе, отличные друзья – все это воспринималось, как само собой разумеющееся, и вызывало только новую порцию негативного прогнозирования, которое, впрочем, как всегда преследовало одну благую цель: не потерять достигнутые высоты, предостеречь от будущих тягостных ошибок…
В итоге, Машка имела слабое представление о себе как о достойном человеке, не умела любить себя и была всегда готова «к труду и обороне» на благо ... А вот чье благо имелось в виду так и осталось за семью печатями. И о себе как женщине у нее сложилось весьма смутное представление. Но она надеялась, что этого хватит, чтобы осуществить главную цель своей жизни: не повторить судьбу мамы и стать счастливой.
О том, что достижение цели оказалось под угрозой, Маша поняла слишком поздно. Два года назад Вадим женился на ее подруге Верочке. И по всему было видно, что женился по любви. Он разглядел в ее душевной глубине что-то важное, а она этого не испугалась. А наоборот, как-то встрепенулась, рванулась навстречу и доверчиво упала в его руки, готовые вести ее по жизни. Со стороны они выглядели как два пазла, подошедшие друг другу без утомительного периода привыкания и сглаживания острых углов. И даже трудно было себе представить иное. Доброжелательная, отзывчивая Верочка обожающими глазами смотрела на Вадима. И он видел себя там таким, о котором мог только мечтать - любимым. О, эти глаза любящей женщины! Зеркало-портал иного мира! Мира, где мужчине подвластно все, где на безграничное поле возможностей не падает даже тени сомнения и не существует преград для свершений задуманного!
А для Маши уже два года как жизнь остановила свой бег. Хотя, если быть точным, то это Маша остановилась, потеряв интерес ко всему. Кроме, пожалуй, мечтаний. Это все, на что она была способна. Но и мечты с каждым разом становились все больше похожи на фантазии маленькой девочки, а не взрослой женщины. И все меньше приносили облегчения от тягостного состояния тоски и безысходности, которое стало чаще наведываться по ее душу.
Радоваться … Радоваться чужому счастью … Это было выше ее сил! Так хотелось своего! Мужа, ребенка, семью… Ведь всю сознательную жизнь Машка видела только одиночество своей мамы и ее тщетные попытки вырваться из его цепких лап. Хищник! Настоящий хищник!
Машка поежилась. Теперь его добычей была она сама.
***
Тихо падали снежинки. Касаясь кожи, они тут же таяли, оставляя после себя влажный след как напоминание: «Ничто не вечно под луной». Маша не забывала об этом с тех пор, как осталась три года назад одна, без мамы. Если бы не Вера, одиночество съело бы Машину душу уже давно. «Мама, мамочка… Не получается у меня быть счастливой … А ты так хотела …». Как хорошо, что слезы похожи на влажный след, оставляемый снежинками! «Как хорошо!»
«Горько! Горько!»
Вздрогнув от неожиданности, Маша посмотрела в сторону свадебного действа: счастливые молодожены, только вышедшие из ЗАГСа, с радостью выполняли ритуал целования, подбадриваемые возбужденными голосами присутствующих.
«Горько!» - отозвалось в Машиной душе. – «Почему так горько?»
Взгляд ее упал на снег возле свадебной церемонии: красные, алые лепестки роз были разбросаны вокруг, разбрызганы, как капли крови. Маше почему-то захотелось остановить этих беспечных людей и крикнуть: «Не надо!» Но в то же мгновение накатившая волна безудержного рыдания заставила ее прибавить шаг и удалиться прочь… подальше от этой «горько-сладкой» идиллии.
***
Жизнь не стояла на месте. Вот уже Верочке рожать скоро. Несмотря на то, что увеличившийся живот сделал ее мало подвижной, внутренне она ничуть не изменилась. Так же хлопотливо участвовала в жизни подруги, вдохновляя ее на подвиги. Но в этот раз …
- Маш, а Маш, мне сегодня как-то не по себе! Умру я скоро …
Эти слова были как гром с ясного неба. Маша посмотрела на подругу, и не нашлась, что ответить. В выражении лица Веры было столько душевной муки и страдания, что слова казались неуместными и лживыми.
- Мне сон приснился, что я умру в родах. Понимаешь? Я только успела увидеть сына. Он очень похож на …
- Вера, перестань! Не надо придавать большого значения снам! Все будет хорошо! Это всего лишь сон! Я …
Договорить Машка не смогла. Глаза Веры всегда живые, излучающие, сейчас смотрели отрешенно и, казалось, уводили за черту, которую проводит судьба в только ей известный срок. Машка заплакала. Вера, как будто очнувшись, виновато посмотрела на ревущую подругу и протянула к ней руки…
- Ну что ты, дурочка! Это же сон! Ты же сама сказала! Сон, сон, - как будто внушая, успокаивая себя и подругу, проговорила Вера, мягко гладя Машину голову, которую та пристроила к ней на колени. А про себя добавила: «Как хорошо, что Машка не видит моих слез. Как хорошо!».
***
Обычный день, наполненный привычной суетой. Декабрь, венец года – повсеместное подведение итогов. На работе – отчеты, сведение дебитов-кредитов. В душе тоже что-то происходит, что-то перестраивается, обретая еле уловимую логику не проявленного пока порядка. Никаких предчувствий, никаких …
А зачем они нужны, эти предчувствия? Зачем знать будущее заранее? Такое знание может стать невыносимым бременем для человека. И дело не только в предчувствиях плохих событий. Знание о хорошем будущем может стать таким же отягощающим жизнь фактором, как и …
Резкий звонок в дверь оторвал Машу от ночных размышлений. Взгляд, брошенный на часы, ухватил бесстрастный отчет о подсчитанном времени: «22. 25». В голову не пришло ни одной мысли, кто бы это мог быть в столь поздний час. Когда она увидела Глеба Семеновича, отца Веры, смутное ощущение беспокойства поднялось в ней неприятным холодком, от чего слегка перехватило дыхание и болезненно заметалось сердце.
Он был пьян и с трудом держался на ногах. Первые мгновения замешательства сменились тревогой, когда Маша увидела его глаза, полные слез.
«Вера … Верочка … любимка моя», - бормотал он.
Впервые в своей жизни Машка поняла, что рассчитывать ей сейчас не на кого. Принимать решения надо самой и быстро.
- Что случилось? Скажите толком! – она не узнавала свой голос, звучащий спокойно и твердо.
Глеб Семенович, продолжая бормотать, прошел, качаясь, на кухню, устроился на стуле и, спрятав лицо в ладони, дал волю рыданиям. Маша была к этому не готова. Но выбора не было… Подождав некоторое время, Маша повторила свой вопрос. На этот раз твердые интонации ее голоса возымели свое действие, и отец Веры, всхлипывая и вытирая слезы, стал говорить. О том, что он помнит до сих пор свою первую жену, о том, что не может себе простить, о том, что он любит свою дочь и боится, что Вера может умереть в родах, о том, что не знает, что делать …
Час от часу не легче! Он ей это все говорит, как будто она – знает! Черт побери! Что могла сделать она, слабая Машка, которая боялась всего: себя, своего одиночества, самой жизни, наконец!
Что она могла сделать?!!!
Этот молчаливый крик отчаяния произвел неожиданное воздействие на ее внутренний мир. Как будто эта взволнованная вибрация привела в движение застывшие чувства, некогда загнанные от безысходности в самый дальний угол сознания. Потревоженная оледенелая масса качнулась, пробуждаясь от глубокого сна-забвения, сдвинулась с места и понеслась, набирая скорость, подобно снежной лавине в горах. Что с этим сейчас делать, она не знала. Знала только то, что надо выстоять и позаботиться и о Глебе Семеновиче, и о Вере. «И о Вадиме», - донеслось откуда-то из глубины...
Что Маша говорила Глебу Семеновичу, как его успокаивала, как внушала ему уверенность в лучшее – она не запомнила. Но в ее словах звучали знакомые для него интонации Веры, полные надежды и любви, которые возымели свое действие. Не могли не возыметь. Страдающий отец, притихший, но пока еще сомневающийся, всматривался в лицо Маши, пытаясь найти дополнительную опору для себя не только в словах, но и глазах, во взгляде. Найдя то, что искал, он, воспрянув, с облегчением вздохнул и обнял Машу.
- Спасибо, дочка!
Дальше можно было у него расспросить о том, что же случилось. А случилось то, что у Веры неожиданно началось кровотечение, и ее на «скорой» отвезли в больницу. Вадим поехал с ней.
- Вера строго-настрого запретила беспокоить тебя! А я вот не выдержал …
Он виновато поморщился…
***
«Вера, Верочка, Верунчик … Держись! Я с тобой!»
Это новое состояние уверенности в том, что от нее что-то зависит в этой жизни, не уменьшалось, а только увеличивалось, несмотря на всю сложность ситуации. Маша поняла, что готова сражаться до конца. Правда, с кем или с чем надо сражаться, она четко сформулировать не могла. В ее сознании, как от удара молнии, высветилась, прояснилась та роль, которую играла в ее жизни Верочка. Для Маши стало важно все, что происходило в судьбе подруги: трагедия личной жизни ее отца, любовь к Вадиму, ожидание ребенка, предчувствие беды … и исход борьбы за жизнь, которая разворачивалась сейчас в больничных стенах.
Она явственно ощутила, что этот ребенок не только Верин, но и ее, Машин. Ее сердце наполнилось нежной материнской любовью к чужому малышу, которая теплой, трепещущей ниточкой потянулась от нее куда-то вдаль, в темное пространство за окном. Она посмотрела туда и успокоилась. Впервые в жизни темнота не пугала ее: Маша почувствовала, что связь сердец существует и ей подвластны не только любые расстояния.
Никогда Маша не считала себя верующей. Но сейчас она взывала к Высшему всей душой, вскрывая скрытые дотоле резервы любви, и была готова отдать все, что имела, лишь бы …
Звонок заставил вздрогнуть… Но в следующее мгновение Маша вся собралась, подобно стреле, готовой лететь в нужном направлении. Лишь бы достичь цели! Лишь бы победить и чтобы все было хорошо!
***
Вадим стоял на пороге, уставший и осунувшийся. Непонятная сила подхватила Машу … В следующее мгновение она прижалась к его груди, спрятавшись от невыносимых для нее состояний отчаяния и страха, с которыми она сражалась последнее время. Сколько они так простояли – неизвестно.
Но, то чувство родства, единства, взаимной поддержки, возникшее от сочувствия и сострадания к дорогому для них человеку, позволило им говорить о том, что случилось, спокойно, с верой и надеждой...
- Врачи сказали, хорошо, что быстро привезли. Важна была каждая минута. Операцию сделали. Вера слаба, но уже нет угрозы. С ребенком все в порядке. Да, это мальчик.
И Вадим первый раз за это время улыбнулся.
А Маше больше ничего не надо было! Как она их любила!
И это был «час Х»: она расставалась со своим одиночеством.
***
Через год Маша вышла замуж. Была зима. Свадебный кортеж возглавлял белый лимузин, украшенный красными и алыми розами. И лепестки роз на снегу больше не казались Маше каплями крови. Она была счастлива.
21.03.12
О, эти мечты!!! Красное на белом … Розовое с голубым…
На этот раз рыцарь приехал за ней не на белом коне, а в шикарном лимузине. Почему именно лимузин? На этот вопрос отвечать не хотелось. Лимузин, и все тут! Такого «крокодила» она не однажды видела во главе свадебного кортежа. Итак, лимузин. Рыцарь приехал. Открыл дверь …
- Машка, ну что ты тут сидишь? Пошла бы погулять, что ли. Погода изумительная! Природа шепчет …
Медленно повернув голову, Машка взглядом, все еще витающим в облаках, посмотрела на источник звука, вмешавшийся так некстати в ее фантазии и прервавший их чарующий поток на самом интересном месте.
Эх, ничего нового! На пороге стояла соседка Верка, молодая особа симпатичного вида, по совместительству подруга и жилетка для излияния душевных переживаний. Отвечать не хотелось. Да и о чем? О том, что природа старается не для нее? Так это уже известно не первый день. Что ей, Верке, замужней женщине, легко говорить о шепоте абстрактной природы, когда каждую ночь она ласково шебечет со своим любящим мужем?
- Эгоистка ты, Верка!
У той вытянулось лицо и округлились глаза, и она смогла только ойкнуть и плюхнуться в кресло, которое стояло рядышком.
- Маааашк, ты что! Я же … из лучших … соображений …
Вот так всегда. Умеет же Верка вызывать в людях чувство вины. Делает она это мастерски, совершенно не осознавая. Ее лицо, не потерявшее детской округлости, длинные ресницы и пухлые губы кричали о такой высокой концентрации наивности и простосердечия, что любая недоброжелательная атака на носителя сего душевного богатства самоуничтожалась в зародыше.
- Верунчик, прости! Замечталась я сегодня что-то слишком… Не к добру! Пойдем пить чай! Как ты?
Верунчик вся засияла. Несмотря на то, что была младше на один год, она относилась к подруге по-матерински ласково и заботливо. Она любила свою Машку. Ее всегда интересовало, хорошо ли та поела, высыпается ли, не болит ли у нее голова … и масса еще ненужных мелочей, в которые вникает только очень тревожная мама.
Вопрос «как ты?» заставил ее вспомнить о том, ради чего она собственно сюда пришла.
- Машк, - тихим шепотом начала Верунчик, семеня за подругой на кухню, - а он сегодня толкаться начал. Честно. Я сначала ничего не поняла. Как будто кто-то постучался в живот … тихонько так … осторожно… как будто не уверен, что его правильно поймут. А я ведь поняла!!! – неожиданно твердым, окрепшим голосом сказала Вера.
Эти новые интонации заставили Машку смахнуть остатки мечтательности и повнимательнее приглядеться к подруге, которую знала уже без малого тысячу лет. Но ничего нового она не увидела: Верка как Верка. Только немного … загадочная что ли… Правда! Во взгляде будто что-то изменилось…
- Ты о чем?
Этот вопрос в свою очередь заставил удивиться Верку. Она посмотрела на обожаемую подругу с некоторым испугом и волнением, как будто перед ней в эту секунду открылось, что Машка – это не Машка, а инопланетянин с неизвестной космической системы. Но это замешательство Верунчик могла себе позволить на какие-то доли секунды. Ее неистребимый жизненный оптимизм и вера в лучшее, моментально переварили нестыковку и выдали на гора радостный смех, переполненный теплотой и пониманием…
- Да о нем, о нем, - широко улыбаясь, но все так же шепотом, сказала Верунчик, аккуратно показывая пальчиком на свой живот. – Он сегодня со мной поздоровался! Вот какой вежливый малыш! Весь в отца! – и уже не желая сдерживаться, рассмеялась от души над своей шуткой.
«Боже мой, какая она красивая! - пронеслась в Машкиной голове мысль, вызванная к жизни волшебством летнего дня и торжествующей женственностью подруги. - Какая красивая и … счастливая!» На самом деле зрелище было достойно кисти живописца: Верунчик сидела у окна, и лучи июльского солнца падали как раз на ее пшеничного цвета волосы, заставляя их мягко переливаться и создавая корону-нимб вокруг головы. «И вообще…»… Машка тяжело вздохнула.
- Что случилось? – Вера перестала смеяться. – Что у тебя случилось?
Маша опустила глаза. Что здесь скажешь? Ничего ведь не случилось. А если и случилось, то очень давно.
Мать Веры умерла в родах, оставив дочку во власти Судьбы и на руках любимого мужа. Как он жил, растил, воспитывал дочь, как радовался на свою «любимку» – отдельная история. Один он не остался, женился на достойной женщине, которая любила его и с честью вынесла все тяготы воспитания чужого ребенка: своих бог не дал.
Проблемы начались, когда Вера вышла замуж. Он неожиданно начал пить. И пить как-то сразу помногу, как будто хотел и никак не мог потушить неизвестно откуда взявшийся внутренний пожар. Но, кто тушил так душевную боль, тот знает – не помогает!
Верунчик не знала, что мама – настоящая мама - так рано ее покинула. Не знала, но, может быть, ее душа догадывалась о чем-то подобном. При всей детскости и наивности, она была полна мудрости, которая проявлялась из глубины ее существа просто и естественно, в мелочах, что бывает только тогда, когда человек разобрался и принял Закон Жизни о Смерти как должное.
- Маааш, - тянула Вера на одной ноте, призывая подругу немедля раскрыть карты. И, лишая ту последней надежды увильнуть от ответа, добавила:
- Мне же нельзя нервничать! Нам … нельзя нервничать!
Это был удар ниже пояса!
- Вера! Я … Очень за тебя рада! И за малыша! Он у тебя герой!
Еще произнося эти слова, Маша поняла, что зря старается. Обмануть Веру было невозможно. Она читала не по губам, а по одной ей известной азбуке внутренних состояний; слушала не ушами, а настроенным на других людей душевным камертоном.
- Вера, плохо мне что-то … И мечты какие-то примитивные … Понимаешь, одиночество ломает и не таких …
Сказала и пожалела об этом. Набухшие от слез глаза, дрожащие губы и сморщенный нос моментально преобразили беременную женщину, недавно ликовавшую от радости новых ощущений, в самое несчастное существо на свете. Простить себе такое мог только бездушный монстр.
- Верочка, Верунчик! Ну что ты? Что с тобой?
- Маш, а как же я? Почему – одиночество?
Глаза Веры смотрели прямо и испытывающе. Но потом как-то разом просветлились и засияли:
- Машка, да ты не переживай! Найдется твоя любовь! Обязательно, найдется! Надо только верить! Я - верила. И вот … видишь! – и она жестом царствующей особы указала на свой слегка округлившийся живот.
Это оказалось последней каплей. Настроение было окончательно испорчено. Но самое тяжелое в данной ситуации - не показать вида.
- Конечно, Верунчик! Обязательно найдется! Надо только дать ей время! Никуда не денется! Найдется!
*****
А находиться ничему не надо было. С этой любовью Маша пересекалась почти каждый день. Звали его Вадим, и был он мужем этой счастливой «коронованной» особы.
Сказать «ошибка молодости», значит, ничего не сказать! Это было трагедией всей жизни! Но как не назови, факт оставался фактом – любимый мужчина любил другую женщину. И скоро должен был стать счастливым отцом. Чужого ребенка. Для Маши – чужого.
Конечно, если бы можно было забраться очень глубоко в душу, Маша нашла бы там следы радости за подругу. Но значительно ближе к поверхности, кроме отчаяния и глухой ненависти, ненависти к самой себе, ничего не было.
История банальна. Вадим жил в соседнем доме. Детство, юность … все время рядом … Он просто оказывался в нужную минуту в нужном месте, возникал сам, без лишних слов делал то, что необходимо. И это стало так обыденно и привычно … Как воздух, который не замечаешь, которым дышишь, не испытывая ни капельки чувства благодарности. До поры …
Но все равно, он был бы одним из многих, если бы не его взгляд. Машу всегда пугал этот задумчивый с прищуром взгляд, который как будто раздевал ее, но обнажая не тело, а вскрывая душу. Он входил в нее очень глубоко, проникал под покровы всех иллюзорных наслоений ее ума, игры желаний, головокружительных мечтаний, представлений о прекрасном и не очень … Это было то проникновение, о котором подсознательно мечтает каждая женщина. Но не каждая может на него решиться, ведь сканируют твое внутренне существо, суть …
И ей было неуютно от этого взгляда. Наверное, потому, что она-то сама не знала, не догадывалась о том, что же он там мог увидеть. И это смущало. И отталкивало, вызывая инстинктивное желание защититься, прикрыть свою душевную обнаженность хоть чем-нибудь: равнодушием, насмешкой и отстраненностью, которая потом перешла в привычное избегание. Бегство.
Она убегала от самой себя, от той, которую видели глаза Вадима. А спросить, что же он там разглядел, она не могла. Боялась. Потому как не верила, что там может быть что-то достойное. Вот так!
Откуда пришло это убеждение? Скорей всего, из детства. Мама растила ее одна, и, наверное, боясь неправильно воспитать единственную дочь, придерживалась строгих правил. Поэтому всегда предостерегала от возможных ошибок, говорила об искоренении недостатков и редко хвалила за достоинства. Сколько бы достижений ни заносилось в Машино жизненное портфолио: отличная учеба – в школе и вузе, успехи на работе, отличные друзья – все это воспринималось, как само собой разумеющееся, и вызывало только новую порцию негативного прогнозирования, которое, впрочем, как всегда преследовало одну благую цель: не потерять достигнутые высоты, предостеречь от будущих тягостных ошибок…
В итоге, Машка имела слабое представление о себе как о достойном человеке, не умела любить себя и была всегда готова «к труду и обороне» на благо ... А вот чье благо имелось в виду так и осталось за семью печатями. И о себе как женщине у нее сложилось весьма смутное представление. Но она надеялась, что этого хватит, чтобы осуществить главную цель своей жизни: не повторить судьбу мамы и стать счастливой.
О том, что достижение цели оказалось под угрозой, Маша поняла слишком поздно. Два года назад Вадим женился на ее подруге Верочке. И по всему было видно, что женился по любви. Он разглядел в ее душевной глубине что-то важное, а она этого не испугалась. А наоборот, как-то встрепенулась, рванулась навстречу и доверчиво упала в его руки, готовые вести ее по жизни. Со стороны они выглядели как два пазла, подошедшие друг другу без утомительного периода привыкания и сглаживания острых углов. И даже трудно было себе представить иное. Доброжелательная, отзывчивая Верочка обожающими глазами смотрела на Вадима. И он видел себя там таким, о котором мог только мечтать - любимым. О, эти глаза любящей женщины! Зеркало-портал иного мира! Мира, где мужчине подвластно все, где на безграничное поле возможностей не падает даже тени сомнения и не существует преград для свершений задуманного!
А для Маши уже два года как жизнь остановила свой бег. Хотя, если быть точным, то это Маша остановилась, потеряв интерес ко всему. Кроме, пожалуй, мечтаний. Это все, на что она была способна. Но и мечты с каждым разом становились все больше похожи на фантазии маленькой девочки, а не взрослой женщины. И все меньше приносили облегчения от тягостного состояния тоски и безысходности, которое стало чаще наведываться по ее душу.
Радоваться … Радоваться чужому счастью … Это было выше ее сил! Так хотелось своего! Мужа, ребенка, семью… Ведь всю сознательную жизнь Машка видела только одиночество своей мамы и ее тщетные попытки вырваться из его цепких лап. Хищник! Настоящий хищник!
Машка поежилась. Теперь его добычей была она сама.
***
Тихо падали снежинки. Касаясь кожи, они тут же таяли, оставляя после себя влажный след как напоминание: «Ничто не вечно под луной». Маша не забывала об этом с тех пор, как осталась три года назад одна, без мамы. Если бы не Вера, одиночество съело бы Машину душу уже давно. «Мама, мамочка… Не получается у меня быть счастливой … А ты так хотела …». Как хорошо, что слезы похожи на влажный след, оставляемый снежинками! «Как хорошо!»
«Горько! Горько!»
Вздрогнув от неожиданности, Маша посмотрела в сторону свадебного действа: счастливые молодожены, только вышедшие из ЗАГСа, с радостью выполняли ритуал целования, подбадриваемые возбужденными голосами присутствующих.
«Горько!» - отозвалось в Машиной душе. – «Почему так горько?»
Взгляд ее упал на снег возле свадебной церемонии: красные, алые лепестки роз были разбросаны вокруг, разбрызганы, как капли крови. Маше почему-то захотелось остановить этих беспечных людей и крикнуть: «Не надо!» Но в то же мгновение накатившая волна безудержного рыдания заставила ее прибавить шаг и удалиться прочь… подальше от этой «горько-сладкой» идиллии.
***
Жизнь не стояла на месте. Вот уже Верочке рожать скоро. Несмотря на то, что увеличившийся живот сделал ее мало подвижной, внутренне она ничуть не изменилась. Так же хлопотливо участвовала в жизни подруги, вдохновляя ее на подвиги. Но в этот раз …
- Маш, а Маш, мне сегодня как-то не по себе! Умру я скоро …
Эти слова были как гром с ясного неба. Маша посмотрела на подругу, и не нашлась, что ответить. В выражении лица Веры было столько душевной муки и страдания, что слова казались неуместными и лживыми.
- Мне сон приснился, что я умру в родах. Понимаешь? Я только успела увидеть сына. Он очень похож на …
- Вера, перестань! Не надо придавать большого значения снам! Все будет хорошо! Это всего лишь сон! Я …
Договорить Машка не смогла. Глаза Веры всегда живые, излучающие, сейчас смотрели отрешенно и, казалось, уводили за черту, которую проводит судьба в только ей известный срок. Машка заплакала. Вера, как будто очнувшись, виновато посмотрела на ревущую подругу и протянула к ней руки…
- Ну что ты, дурочка! Это же сон! Ты же сама сказала! Сон, сон, - как будто внушая, успокаивая себя и подругу, проговорила Вера, мягко гладя Машину голову, которую та пристроила к ней на колени. А про себя добавила: «Как хорошо, что Машка не видит моих слез. Как хорошо!».
***
Обычный день, наполненный привычной суетой. Декабрь, венец года – повсеместное подведение итогов. На работе – отчеты, сведение дебитов-кредитов. В душе тоже что-то происходит, что-то перестраивается, обретая еле уловимую логику не проявленного пока порядка. Никаких предчувствий, никаких …
А зачем они нужны, эти предчувствия? Зачем знать будущее заранее? Такое знание может стать невыносимым бременем для человека. И дело не только в предчувствиях плохих событий. Знание о хорошем будущем может стать таким же отягощающим жизнь фактором, как и …
Резкий звонок в дверь оторвал Машу от ночных размышлений. Взгляд, брошенный на часы, ухватил бесстрастный отчет о подсчитанном времени: «22. 25». В голову не пришло ни одной мысли, кто бы это мог быть в столь поздний час. Когда она увидела Глеба Семеновича, отца Веры, смутное ощущение беспокойства поднялось в ней неприятным холодком, от чего слегка перехватило дыхание и болезненно заметалось сердце.
Он был пьян и с трудом держался на ногах. Первые мгновения замешательства сменились тревогой, когда Маша увидела его глаза, полные слез.
«Вера … Верочка … любимка моя», - бормотал он.
Впервые в своей жизни Машка поняла, что рассчитывать ей сейчас не на кого. Принимать решения надо самой и быстро.
- Что случилось? Скажите толком! – она не узнавала свой голос, звучащий спокойно и твердо.
Глеб Семенович, продолжая бормотать, прошел, качаясь, на кухню, устроился на стуле и, спрятав лицо в ладони, дал волю рыданиям. Маша была к этому не готова. Но выбора не было… Подождав некоторое время, Маша повторила свой вопрос. На этот раз твердые интонации ее голоса возымели свое действие, и отец Веры, всхлипывая и вытирая слезы, стал говорить. О том, что он помнит до сих пор свою первую жену, о том, что не может себе простить, о том, что он любит свою дочь и боится, что Вера может умереть в родах, о том, что не знает, что делать …
Час от часу не легче! Он ей это все говорит, как будто она – знает! Черт побери! Что могла сделать она, слабая Машка, которая боялась всего: себя, своего одиночества, самой жизни, наконец!
Что она могла сделать?!!!
Этот молчаливый крик отчаяния произвел неожиданное воздействие на ее внутренний мир. Как будто эта взволнованная вибрация привела в движение застывшие чувства, некогда загнанные от безысходности в самый дальний угол сознания. Потревоженная оледенелая масса качнулась, пробуждаясь от глубокого сна-забвения, сдвинулась с места и понеслась, набирая скорость, подобно снежной лавине в горах. Что с этим сейчас делать, она не знала. Знала только то, что надо выстоять и позаботиться и о Глебе Семеновиче, и о Вере. «И о Вадиме», - донеслось откуда-то из глубины...
Что Маша говорила Глебу Семеновичу, как его успокаивала, как внушала ему уверенность в лучшее – она не запомнила. Но в ее словах звучали знакомые для него интонации Веры, полные надежды и любви, которые возымели свое действие. Не могли не возыметь. Страдающий отец, притихший, но пока еще сомневающийся, всматривался в лицо Маши, пытаясь найти дополнительную опору для себя не только в словах, но и глазах, во взгляде. Найдя то, что искал, он, воспрянув, с облегчением вздохнул и обнял Машу.
- Спасибо, дочка!
Дальше можно было у него расспросить о том, что же случилось. А случилось то, что у Веры неожиданно началось кровотечение, и ее на «скорой» отвезли в больницу. Вадим поехал с ней.
- Вера строго-настрого запретила беспокоить тебя! А я вот не выдержал …
Он виновато поморщился…
***
«Вера, Верочка, Верунчик … Держись! Я с тобой!»
Это новое состояние уверенности в том, что от нее что-то зависит в этой жизни, не уменьшалось, а только увеличивалось, несмотря на всю сложность ситуации. Маша поняла, что готова сражаться до конца. Правда, с кем или с чем надо сражаться, она четко сформулировать не могла. В ее сознании, как от удара молнии, высветилась, прояснилась та роль, которую играла в ее жизни Верочка. Для Маши стало важно все, что происходило в судьбе подруги: трагедия личной жизни ее отца, любовь к Вадиму, ожидание ребенка, предчувствие беды … и исход борьбы за жизнь, которая разворачивалась сейчас в больничных стенах.
Она явственно ощутила, что этот ребенок не только Верин, но и ее, Машин. Ее сердце наполнилось нежной материнской любовью к чужому малышу, которая теплой, трепещущей ниточкой потянулась от нее куда-то вдаль, в темное пространство за окном. Она посмотрела туда и успокоилась. Впервые в жизни темнота не пугала ее: Маша почувствовала, что связь сердец существует и ей подвластны не только любые расстояния.
Никогда Маша не считала себя верующей. Но сейчас она взывала к Высшему всей душой, вскрывая скрытые дотоле резервы любви, и была готова отдать все, что имела, лишь бы …
Звонок заставил вздрогнуть… Но в следующее мгновение Маша вся собралась, подобно стреле, готовой лететь в нужном направлении. Лишь бы достичь цели! Лишь бы победить и чтобы все было хорошо!
***
Вадим стоял на пороге, уставший и осунувшийся. Непонятная сила подхватила Машу … В следующее мгновение она прижалась к его груди, спрятавшись от невыносимых для нее состояний отчаяния и страха, с которыми она сражалась последнее время. Сколько они так простояли – неизвестно.
Но, то чувство родства, единства, взаимной поддержки, возникшее от сочувствия и сострадания к дорогому для них человеку, позволило им говорить о том, что случилось, спокойно, с верой и надеждой...
- Врачи сказали, хорошо, что быстро привезли. Важна была каждая минута. Операцию сделали. Вера слаба, но уже нет угрозы. С ребенком все в порядке. Да, это мальчик.
И Вадим первый раз за это время улыбнулся.
А Маше больше ничего не надо было! Как она их любила!
И это был «час Х»: она расставалась со своим одиночеством.
***
Через год Маша вышла замуж. Была зима. Свадебный кортеж возглавлял белый лимузин, украшенный красными и алыми розами. И лепестки роз на снегу больше не казались Маше каплями крови. Она была счастлива.
21.03.12
Сегодня ДР
Сколько нас?
- 5062 пользователя
Кто онлайн?
- 0 пользователей
- 7 гостей
- Показать только тех, кто онлайн
Кто мы?
- 517 мужчин
- 1610 женщин
- Не определились — 2935
Сегодня день рождения: