Вот такой сегодня рассказик написался: "Кот и немцы!"

Кот и немцы!

Котик, кошечка, котейко, кисонька… Какие только слова ни придуманы людьми, чтобы назвать этого пушистого зверька, любезно согласившегося пожить рядом с людьми на условиях равноценного обмена. Люди коту – любовь, уход и пищу, а кот людям – сам факт своего существования рядом. Согласитесь, это совсем не малая цена и вполне замечательный результат, поскольку много тысяч лет негласный договор этот в силе!

Идиллия, не правда ли? Что угодно человек сделает для кота и ради того, чтобы этот пушистый комочек потерся об ногу, дал себя погладить, залез с ногами в постель и поурчал немного, помурлыкал. Многие невзгоды и неприятности, беды и болячки в такие моменты уходят на задний план. Видимо коты эти и кошечки – даны нам в награда нам за что-то, не иначе!

Однако, как и у любой медали, есть и у этой истории любви свои темные стороны. Как и любое существо с характером, а такие, кто будет отрицать наличие его у кошек, вряд ли имели с ними дело, они этот характер иногда показывают.

Обидел кота – получи мокрый тапок со знакомым кошачьим запахом, а то и кучу посреди комнаты. Почесал где у кота не чешется – получи лапой с острейшими коготками. А если к этому прибавить подранные обои и диваны, так и вовсе картина получается не слишком веселая. Однако так уж они устроены, коты! И хорошее, и плохое - оно у них всегда рядом. Впрочем, как и у нас!

Какая же радость была у мужиков – в очередной, то ли пятнадцатый, то ли двадцатый сезон, по издавна заведенной традиции, собирались они, по случаю отпуска, в тайгу, на охоту. Не только для того, чтобы пострелять и загубить как можно больше дичи, а надышаться на весь следующий год таежным воздухом, пожить простым и надежным мужским товариществом, устать до изнеможения от физического труда и погонь за дичью по горам и долам. Зато предстояло им совершенно замечательно отдохнуть душой от многого «мирского», нервного, чем полна наша жизнь и что мешает этой самой жизни.

Задолго до этого счастливого дня, проснувшись ночью, каждый из них с волнением представлял, как все будет, реально все переживая и ощущая даже запахи хвои, костра и чая, заваренного с лимонником, таежными травами и корешками. Чем ближе к дате, тем чаще это случалось…

И вот, долгожданное обрело совершенно реальные очертания – завтра! Ровно в пять утра к подъезду дома подъедет старенький, надежный ГАЗ-66 с кунгом*. Нет, сигналить он не будет, ведь Александр будет уже внизу. Никогда и никуда он не опаздывал, а уж на охоту – тем более!

- Саш, а, Саш? Тут у меня к тебе… - прервав его размышления и заглядывая в глаза, сказала жена немножко странным тоном и замолчала.

- Что случилось? Говори прямо, - сказал Александр и внутренне сжался, не ожидая ничего хорошего от такого необычного подхода.

- Да вот… А в зимовье, что в тайге у вас, есть мыши?

- Мыши?! Какие мыши?

- Ну…Обычные мыши или лесные какие-нибудь… Я знаю?

- Да есть, конечно же, как же в лесу без мышей? Они нам здорово вредят. Чуть зазеваешься и все, дыра в мешке, – засмеялся Александр, - И что тебе с этого?

- Ты знаешь… Сил уже нет. Тишка совсем доконал… - тихо сказала жена. Александр замолчал. И действительно, Тишку трудно было назвать пушистым комочком. Здоровущий, под восемь кило весом, с боевыми отметинами и обкусанными в жарких схватках ушами, кот доставлял немало хлопот. Став взрослым, он совсем перестал обращать внимание на цивильные правила и начал убежденно насаждать в квартире дворовые свои, кошачьи, «понятия». Неожиданные встречи с кучками на паласах и мокрыми пятнами на диване или кровати – лишь малая, но очень частая толика его «самовыражений».

- И что ты предлагаешь? – спросил Александр.

- Возьми его с собой. Пусть на заимке живет. Мыши есть – прокормится. Халабудку ему какую-никакую сообрази, чтобы прятаться мог. Как ты на это смотришь?

- Да как… Понимаю все, но жалко кота.
- А мне, думаешь, не жалко? Я уж и плакала сколько раз, но больше не могу терпеть, да отмывать за ним каждый день…

- Хорошо. Я подумаю, как это сделать.

***
Проснулся Александр сам, без будильника. Стрелки показывали четыре часа . В квартире было тихо. Кот, учитывая столь раннее время, мирно дремал на коврике у порога, положив голову на хозяйские башмаки. Ничто не предвещало наступление событий, которые могли бы помешать раз и навсегда заведенному им порядку. А, учитывая перепавшие ему вечером необычно вкусное угощение и обильные ласки хозяйки, кот даже глазом не моргнул, поскольку явно понимал, что жизнь его вполне удалась, и суета своих в квартире не беспокоила. Согласно им же, Тишкой, заведенному графику, он должен был проснуться через час, плотно поесть и убыть на улицу для наведения там должного порядка. Единственное, что иногда случалось в такое время – его брали и перекладывали на другое место, чтобы освободить башмаки. Так и случилось – его взяли и переложили, но не рядом, а в большой, старый, кожаный портфель. За мгновение до того, как кот опомнился и хотел, было, взвиться свечой вверх, портфель захлопнулся и был застегнут на два крепких ремешка. Вопли несчастного не принесли ему облегчения, и вскоре он замолчал, поняв их тщетность.

- Удачи тебе и ни пуха, ни пера! – сказала жена, открывая дверь, - И перед Тишкой там извинись за меня, ладно?

- Извинюсь, что уж там.

***
Ехали долго. Сначала по асфальтовым дорогам, а потом начались грунтовые. Вскоре закончились и они. Обстановка резко осложнилась. Стаканы падали с ящика, служившего столом. Закуски, правда, не падали – они закончились. Бутылок не было. Была алюминиевая канистра со спиртом, она не падала.

Особых любителей этого продукта не было, но традиции – они и есть традиции. Именно по такой, очень давней и устоявшейся традиции, дорога в тайгу оформлялась так…

Двое уже придремали, откинувшись на рюкзаки. Трое оставшихся были крепки духом и тверды в своих решениях. Именно поэтому они и стали размышлять, чем бы таким закусить. По часам, им нужно было ехать еще с полчаса. Любому нормальному мужчине стало бы ясно – нужно успеть любой ценой!

Объяснение тому – на заимке предстояло хорошо поработать, чтобы нормально устроиться. Пробежавшись глазами по рюкзакам, тюкам и коробкам, мужики поняли, что дозакуски так просто не добраться. И в этот самый момент взгляд одного из них упал на портфель, скромно стоявший в левом, ближнем к кабине углу. Он молча указал остальным на него.

- Вот так просто? – широко улыбаясь, сказал Анатолий.

- Все гениальное – просто, - ответил ему Юрка.

- И в этом есть великая логика! – подняв указательный палец вверх, сказал Сергей Иванович. Он был начальником и потому мыслил логически, особенно после пятой стопки, - Что может быть в одиноком портфеле, не вписывающемся в общую систему в виде мешков, рюкзаков и тюков? Отвечу сам себе на этот, чисто риторический, вопрос - конечно же, закусь! Хорошая жена дала нормальному мужу в дорогу вкусную домашнюю еду. Кто опровергнет меня? Никто! А почему? Кто скажет?

- И почему же? – спросил сидящий напротив Анатолий, пытаясь сфокусировать свой взгляд на говорящем и усиленно борясь со сном.

- А потому, что истина неопр-ровержима! – патетически продекламировал оратор, - Наблюдайте за моими действиями, господа! - с этими словами он приподнялся и, насколько позволяли ухабы, на которых здорово «штормило» машину, подполз к портфелю и стал расстегивать ремешки.

- За какими действиями? – спросил просыпающийся Александр, и, открыв глаза, понял, что происходит.

- С…стой! Н-нельзя! – заикаясь, громко крикнул он.

- А ты что, Сашок, разве не знаешь, что жадность у разных народов считается отвратительным качеством? – продолжая свое занятие, спокойным голосом сказал Сергей Иванович, - Так вот, у нашего народа, Сашок, это тоже считается дурным тоном!

- А-а! – в остром предчувствии завыл Александр, видя, как портфель освободился от ремешков и был открыт.

Сначала ничего не произошло, но когда Сергей Иванович со словами «И что тут у нас имеется?» наклонился над портфелем, кот таки дал отложенную на несколько часов свечу, попав точно в лоб склоненной головы!

Сделав непроизвольное движение обеими руками, не ожидавший такой подлости, Сергей Иванович издал резкий, почти истерический вскрик и упал навзничь. Кот, не понимая ничего, на лету вцепился в шапку на его голове и вместе с ней покатился под ноги пытающемуся встать Анатолию. С громким криком, обезумевший кот снова взлетел в воздух и начал метаться по кунгу, цепляясь когтями за все, что попадалось ему на пути.

Свежие ухабы только подбавили жару – все пятеро и кот слились в один визжащий, орущий, шипящий, царапающийся, бьющий кулаками и пинающийся, клубок. Кто-то все-таки вырвался из этого смерча и стал сильно тарабанить в стенку кунга, за которой была кабина. На удивление, этот стук был услышан.
Машина замерла.

Когда водитель открыл дверь кунга, оттуда, в стремительном броске, в него выстрелил Тишка. Не задерживаясь, он ловко оттолкнулся от его плеча, по пути порвав телогрейку и ухо водителя, и дальше, почти не касаясь земли, унесся в тайгу.

- Ни фига себе, - держась за ухо, воскликнул водитель, - это что было-то, мужики?
Мужикам было не до него. Со стонами, они выбирались друг из-под друга. Лица и руки их были в крови, обильно сочащейся из глубоких царапин. Своей и чужой.

- Кот мой это был. Тишка, - мрачно ответил ему Александр, выбравшийся и спрыгнувший на землю.

- Да… Впечатляет! Кому расскажи… Прям, кино и немцы!

- Ага, - пробурчал, спрыгивая на землю, Анатолий. По щеке его бежала полосатая дорожка от Тишкиной лапы, обильно сочащаяся кровью, - Кот и немцы!

Охота в тот раз удалась. Через месяц вернулись с мясом, барсучьим жиром и с богатыми впечатлениями. Раны покрупнее и царапины залечили известными охотничьими способами. Все было прекрасно, но мучила Александра одна проблема – как быть с женой. Рассказать ей правду или сказать, что Тишка устроился нормально и даже располнел от обилия мышей и прочих мелких грызунов? И то, и другое не нравилось.
Рассказ
Дома Александра встречала радостно улыбающаяся жена и изрядно похудевший Тишка, который недоверчиво поглядывал на хозяина и терся о ноги жены. В глазах у кота прыгали чертики. Или это показалось Александру? Жизнь снова заиграла всеми цветами радуги.


*Кунг – армейский «кузов универсальный нормального габарита» в виде будки, штатно устанавливаемой на грузовые автомашины типа ЗИЛ и ГАЗ-66. Оборудован дровяной печкой и предназначен для размещения оборудования и обслуживающих его военнослужащих.