Деревня в 2007 году

А сколько я в деревне читала! У нас была роскошная сельская библиотека, на зависть городу!

Книги
Читала бабуля очень много, любила исторические романы – о том времени, когда были «цари». И постоянно брала книги в библиотеке. Мы с ней все время читали. Я любила постелить покрывалку на траве в палисаде и залечь с книгой. Правда, слишком отвлекалась на бархатных шмелей, колышущиеся травинки, игру бликов…
Я тоже брала книги в Трехсвятской библиотеке. Коллекция книг была великолепна, множество подписных сокровищ – Жюль Верн, Майн Рид…
У Нины-почтальонши, горбатенькой, одинокой и очень доброй, в доме я как-то обнаружила книгу Сэлинджера «Над пропастью во ржи», которую ранее мама мне приносила из своей замечательной заводской библиотеки. Обмерла и заплетающимся, но одержимым и упрямым голосом попросила её продать. Нина очень удивилась и подарила без слов – книга ей была не нужна.
Гораздо позднее у тети Маруси на подоконнике дома увидела Клиффорда Саймака «Прелесть и другие рассказы». Тоже обмерла и спросила, откуда. Она махнула рукой – мол, кто-то читал. Книга была из местной библиотеки. С молчаливого согласия тети Маруси (она редко возражала) я взяла книгу и пошла в библиотеку просить обменять её на что-то. Библиотекарше того времени, в отличие от первого библиотекаря (ранняя библиотека была просто роскошной, позднее её слили с другой, а затем и ликвидировали), было уже на все наплевать. Она так же молчаливо согласилась, и я принесла своего личного Тургенева.
С этими книгами и в частности с Саймаком я засиживалась до рассвета. А потом отсыпалась до 12-ти дня… Чтобы утренний свет меня не беспокоил, бабуся прикрывала маленькое окошко тряпицей. А потом не выдерживала и приходила меня будить: «Лена, ты собираешься вставать? Знаешь, сколько сейчас?» Вскакивала.
...

Август 2007 года.
Утро холодное и мокрое. Проспали.
Спросили папу – что купил в гостинец? А ничего. На этой почве долго и обстоятельно ругались. Вася хотел заехать в Яхрому – мы в один голос, что, мол, там ничего интересного, надо было из Москвы (Ксю везла орехово-цукатное ассорти). Он купил там курицу и хлеб. Я ему – мол, что за подарок, курицу мы сами съедим. Поехали. Видели всю мерзопакостность нашей дороги и района, и ругались с Васей по поводу участков. «Да, мне ЗДЕСЬ нравится. Да, я буду ТУТ жить. Да, я не собираюсь ездить черт-те куда за 150 км…» и т.д. и т.п. Заехали в Рогачёво, Вася прикупил хороший чай с печеньем. Говорит, теперь здесь стал хороший магазин.
В Пристани – первая остановка на мосту. То роскошное здание, что строилось, и что все считали имением какого-то там большого областного начальника, оказалось Свято-Алексеевской гимназией (он построил и подарил) для сирот и ослабленных детей – типа интерната и лесной школы. Не могла упросить остановиться, чтобы фоткнуть. Река у Чернева впопыхах.


Прибыли в 11.


Галя одна, консервирует огурцы (ми-и-исенькие пальчики, говорит, 75 банок накатала!), кухня пропахла чесноком, Коля на техосмотре. Пили чай с абрикосов.вареньем. Причём блюдце, что ли, было плохо сполоснуто – но абрикос.варенье оказалось со стойким чесночным духом. То есть, варенье абрикосово-чесночное, бескайфовое, честно говоря. Пошли в лес. Шли по Черневке, Вася сразу же почти вильнул в сторону, а мы находили по самой дороге, в канавах, беленькие и маслята, и первый беленький попался Ксю. Она хотела дойти до той развилки и налево вдоль вырубки, где в прошлом году находили белые и где оставили слепую кошку. Молоденькие беленькие находили, но нас атаковали клоны… т.е. лосиные клещи. Их орды, только успевали с себя снимать, один успел даже в спину мне начать внедряться. Короче, было уже не до красот, только бы спастись. Бежали почти бегом. Ощущеньице, мягко говоря, не ахти, стрёмно. Выкопала вереск с брусничиной и набрала чуток настоящей лесной земли для их посадки, такой сухой и пуховой.


Пришли из леса – а Васи нет! Волновались и психовали. Как же, вдруг заблудится? Обычно он прибегал первым и недовольно ожидал нас, а тут наоборот. Галя смеётся – ничего с ним не будет. К этому моменту уж и Коля приехал (он, кстати, в подаренной нами прошлый раз рубахе). Разговаривали с Галей о приватизации уч-ка. Как они намучились с оформлениями и прочим. Я говорю Гале – скажи Васе об этом, ему полезно послушать. Я Васе говорю - об стенку горох.
И ещё одно б…о – Галя сказала, что эти козлы уже приняли решение не включать дневную учебу в стаж. Я Гале так и сказала – б…о. Она засмеялась, хотя и ей не весело, этими пенсиями всех нагрели.
Уже обедать сели – и тут Вася является, не спеша, вразвалочку. Оказывается, он собирал мою любимую брусничку!!!! Больше литра! Говорит, её много, крупная, красная, ням-ням (и какие-то старые сыроежки + старый червивый красный), и клещей тоже то и дело стряхивал – хорошо, что волос мало. Брусничка – супер!!! Крупнятина, красавица, аромат – улёт. Как он ухитрился собрать, одновременно отбиваясь от летучих-ползучих клещей?
Обедали супом-лапшой с нашей курицей, салатом и молодой картошкой. Ксю, понятно, снова ругалась, что переела – да просто тарелка супа была больше привычного, и что суп с курицей ей такой не нравится, а вот картошечка… И вообще я её, мол, перекармливаю, и потому она вечером спит.
Ксю не может понять, видит ли Галя её тату, я говорю – поглядывает, и Ксю так и сяк вертелась перед ними, и Галя, конечно, среагировала. Странная реакция у людей – сначала «Ты что, с ума сошла?» Потом почему-то стало смешно. А на сообщение, что Ксю тоже собирается там работать, Галя с Колей тут же экспромтом выдали готовый анекдот.

Галя: - Мы к тебе дедушку (Колю в смысле) пришлем делать татуировку. Где ты хочешь, Коля?
- На лысине, чтоб видно было!
- На лысине больно делать (мы с Ксю почти в один голос).
Коля: - Это когда мозги есть – больно, а когда мозгов нет – не больно.


Насти не было (возраст Лолиты – 13 лет), она в Греции, а тут ей скучно – уровень общения не тот, не по её интеллекту, тут девки собираются на остановке (на даче - у магазина) и играют в карты: мол, негде. Галя говорит – сколько раз приглашала сюда, на двор – сидите, общайтесь, нет, они на остановку, хоть оттуда иногда гоняют. Я понимаю, что Настя у них одна (и это плохо – забалована), но всё равно как-то неприятно, обидно за Ксю, какой-то ревностный осадок. Ею, конечно, усиленно занимаются, и она уже сознает, что она выше многих, и всё у неё всегда высшего качества, лучшее. И учиться пристроят в самое престижное. Но это ли главное, и делает ли это всё человека интеллектуалом? Вопрос.
Тайком сфотали Райку.
Галя рассказала такую историю. Лежит она, слышит вопли Райки. Вышла – а на её «кормушке» - дикая кошка голодная жрёт. Райка на ней сидит и дерёт, а та все ест – наесться не может, и только когда доела – убежала. Вот какой голод бывает.


Вася поехал к колонке за водой, мы пошли пешком и дальше вдоль Березовки (чудесные кадры), нашли горки выброшенных некондиционных и полугнилых кабачков, хотели набрать, но без тары, по три штуки только и унесли (потом папу агитировали за ними – да уже поздно и далековато). Сестра еще больше выгнулась в сторону Березовки, пляжа на другой стороне стало больше, а вот на этой стороне пляжа совсем не осталось, и то место у трубы, где я пересекала Сестру, стало глубже. Зато перемычка, соединение Березовки с Сестрой, почти пересохла, и речушка превратилось в чахлый заросший ручеек. Удивительно, как еще Березовка существует – видно, это всё же речка, а не болото, и подпитывается ключами.
Вдоль деревни у двух домов растут серебристые лялики, на солнце одна сторона листа серебряная, другая кажется почти черной. Опять сопрели и перегрелись – дорога вдоль деревни широкая, ни тени, и шелест такой сухой, звенящий.