В своей «Одиссее» Гомер рассказывает о возвращении Улисса(Одиссея) на родину. После двадцатилетних скитаний никто из друзей не признал героя, - даже верная Пенелопа приняла его за чужестранца. Узнала Улисса только собака!
… В то время, как Улисс беседовал со свинопасом Евмеем, - который также с недоверием отнесся к пришельцу, - верный пес лежал неподалеку. Некогда Улисс сам вырастил его, но покинул, когда отправился на войну. И вот храбрый Аргос, который в былые дни был любимым спутником охотников, - теперь:
«… полумертвый лежал неподвижно…
Но Одиссееву близость почувствовал он, шевельнулся,
Дрогнул хвостом и поджал в изъявлении радости уши».
Взглянул на него Улисс, украдкой смахнул слезу и обратился к слуге: «Зачем высокопородное животное лежит здесь в одиночестве?»
Свинопас Евмей рассказал Улиссу, что:
«Это собака погибшего в дальнем краю Одиссея.
Нынче же бедная брошена, нет уж ее господина,
В чуже погиб он. Служанки ж о нем и подумать ленятся».
«Улисс его покинул, идя на Трою! Ты, верно, восхитился бы и силою его, и бегом. Тщетно пыталась от него укрыться дичь в лесной чащебе! Нынче же бессилен пес, погиб его хозяин. Беспечны и ленивы женщины этого дома. Они оставили старого сторожа и охотника без присмотра. Увы! Таковы все рабы и рабыни. Без надзора господина, они тотчас же забывают о своем долге, ибо ярмо рабства лишает человека добродетели!»
Поговорив с Евмеем, Улисс идет во дворец, где собрались женихи Пенелопы, а верный Аргос, которому после двадцати лет разлуки довелось еще раз увидеть хозяина, взглянул на него последний раз и умер.
Гомер описывает собаку Улисса недостаточно подробно, и потому трудно сказать, какой она была породы. Но фрески и иные изображения, найденные во время раскопок в древней Элладе, наводят на мысль, что собаки эллинов были похожи на наших догов и боксеров. И тогда тоже это были верные товарищи, прекрасные сторожа, а при случае, и неутомимые охотники.
Каким был Улиссов Аргос? Гомер описывает его скупо. Может быть, это был совсем беспородный пес. Но разве самое подробное описание «статей» Аргоса отвело бы ему в памяти человечества более почетное место, чем смерть от счастья встречи с хозяином?